Николай I - биография, информация, личная жизнь. Краткая биография императора Николая I
Доктор исторических наук М. РАХМАТУЛЛИН
В феврале 1913 года, всего за несколько лет до крушения царской России, торжественно отмечалось 300-летие Дома Романовых. В бесчисленных церквах необозримой империи провозглашались "многие лета" царствующей фамилии, в дворянских собраниях под радостные возгласы взлетали под потолок пробки из бутылок с шампанским, а по всей России миллионы людей пели: "Сильный, державный... царствуй над нами... царствуй на страх врагам". В прошедшие три века российский трон занимали разные цари: наделенные недюжинным умом и государственной мудростью Петр I и Екатерина II; не очень отличавшиеся этими качествами Павел I, Александр III; вовсе лишенные государственного ума Екатерина I, Анна Иоанновна и Николай II. Были среди них и жестокие, как Петр I, Анна Иоанновна и Николай I, и сравнительно мягкие, как Александр I и его племянник Александр II. Но всех их роднило то, что каждый из них был неограниченным самодержцем, которому беспрекословно подчинялись министры, полиция и все подданные... Какими же были эти всевластные правители, от одного мимоходом брошенного слова которых зависело многое, если не все? журнал "Наука и жизнь" начинает публикацию статей, посвященных правлению император а Николая I, вошедшего в отечественную историю главным образом тем, что он начал свое царствование повешеньем пяти декабристов и закончил его кровью тысяч и тысяч солдат и матросов в позорно проигранной Крымской войне, развязанной, в частности, и вследствие непомерных имперских амбиций царя.
Дворцовая набережная у Зимнего дворца со стороны Васильевского острова. Акварель шведского художника Бенжамена Петерсена. Начало XIX века.
Михайловский замок - вид с набережной Фонтанки. Акварель начала XIX века Бенжамена Петерсена.
Павел I. С гравюры 1798 года.
Вдовствующая императрица и мать будущего императора Николая I Мария Федоровна после гибели Павла I. С гравюры начала XIX века.
Император Александр I. Начало 20-х годов XIX века.
Великий князь Николай Павлович в детстве.
Великий князь Константин Павлович.
Петербург. Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Акварель художника К. И. Кольмана.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Император Николай I и императрица Александра Федоровна. Портреты первой трети XIX века.
Граф М. А. Милорадович.
Петр Каховский во время восстания на Сенатской площади смертельно ранил военного генерал-губернатора Петербурга Милорадовича.
Личность и деяния пятнадцатого по счету российского самодержца из династии Романовых неоднозначно оценивались уже его современниками. Лица из ближайшего окружения, общавшиеся с ним в неформальной обстановке или в узком семейном кругу, как правило, отзывались о царе с восторгом: "вечный работник на троне", "неустрашимый рыцарь", "рыцарь духа"... Для значительной части общества имя царя ассоциировалось с прозвищами "кровавый", "палач", "Николай Палкин". Причем последнее определение как бы заново утвердилось в общественном мнении уже после 1917 года, когда впервые в русском издании появилась под тем же названием небольшая брошюра Л. Н. Толстого. Основой для ее написания (в 1886 году) послужил рассказ 95-летнего бывшего николаевского солдата о том, как прогоняли сквозь строй в чем-либо провинившихся нижних чинов, за что Николай I и был прозван в народе Палкиным. Сама же ужасающая своей бесчеловечностью картина "законного" наказания шпицрутенами с потрясающей силой изображена писателем в знаменитом рассказе "После бала".
Многие негативные оценки личности Николая I и его деятельности исходят от А. И. Герцена, не простившего монарху его расправу с декабристами и особенно казнь пятерых из них, когда все надеялись на помилование. Случившееся было для общества тем более страшным, что после публичной казни Пугачева и его сподвижников народ успел уже забыть о смертных казнях. Николай I столь нелюбим Герценом, что он, обычно точный и тонкий наблюдатель, с явным предубеждением расставляет акценты даже при описании его внешнего облика: "Он был красив, но красота его обдавала холодом; нет лица, которое бы так беспощадно обличало характер человека, как его лицо. Лоб, быстро бегущий назад, нижняя челюсть, развитая за счет черепа, выражали непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности. Но главное - глаза, без всякой теплоты, без всякого милосердия, зимние глаза".
Этот портрет противоречит свидетельствам многих других современников. К примеру, лейб-медик Саксен-Кобургского принца Леопольда барон Штокман так описал великого князя Николая Павловича: необыкновенно красив, привлекателен, строен, как молодая сосна, черты лица правильные, прекрасный открытый лоб, брови дугою, маленький рот, изящно обрисованный подбородок, характер очень живой, манеры непринужденны и изящны. Одна из знатных придворных дам, миссис Кембль, отличавшаяся особой строгостью суждений о мужчинах, в восторге от него без конца восклицает: "Что за прелесть! Что за красота! Это будет первый красавец в Европе!". Столь же лестно отзывались о внешности Николая английская королева Виктория, жена английского посланника Блумфильда, другие титулованные особы и "простые" современники.
ПЕРВЫЕ ГОДЫ ЖИЗНИСпустя десять дней бабушка-императрица Гримму же сообщает подробности первых дней жизни внука: "Рыцарь Николай уже три дня кушает кашку, потому что беспрестанно просит есть. Я полагаю, что никогда осьмидневный ребенок не пользовался таким угощением, это неслыханное дело... Он смотрит на всех во все глаза, голову держит прямо и поворачивает не хуже моего". Екатерина II предугадывает судьбу новорожденного: третий внук "по необыкновенной силе своей, предназначен, кажется мне, также царствовать, хотя у него и есть два старших брата". Александру в то время идет двадцатый год, Константину исполнилось 17 лет.
Новорожденный, по заведенному правилу, после обряда крещения передан на попечение бабушки. Но ее неожиданная смерть 6 ноября 1796 года "невыгодным образом" сказалась на воспитании великого князя Николая Павловича. Правда, бабушка успела сделать хороший выбор нянюшки для Николая. То была шотландка Евгения Васильевна Лайон, дочь лепного мастера, приглашенного в Россию Екатериной II в числе других художников. Она оставалась единственной воспитательницей в первые семь лет жизни мальчика и, как считается, оказала сильное влияние на формирование его личности. Сама обладательница смелого, решительного, прямого и благородного характера, Евгения Лайон старалась внушить Николаю высшие понятия долга, чести, верности данному слову.
28 января 1798 года в семье императора Павла I родился еще один сын - Михаил. Павел, лишенный волею матери, императрицы Екатерины II, возможности самому растить двух старших сыновей, всю свою отцовскую любовь перенес на младших, отдавая явное предпочтение Николаю. Их сестра Анна Павловна, будущая нидерландская королева, пишет, что отец "ласкал их весьма нежно, что никогда не делала наша мать".
По установленным правилам Николая с колыбели записали в военную службу: четырехмесячным он был назначен шефом лейб-гвардии Конного полка. Первой игрушкой мальчика стало деревянное ружье, затем появились шпаги, тоже деревянные. В апреле 1799 года на него надели первый военный мундир - "малиновый гарусный", а на шестом году жизни Николай впервые оседлал верховую лошадь. С самых ранних лет будущий император впитывает дух военной среды.
В 1802 году началась учеба. С этой поры велся специальный журнал, в котором воспитатели ("кавалеры") фиксируют буквально каждый шаг мальчика, подробно описывая его поведение и поступки.
Главный надзор за воспитанием поручили генералу Матвею Ивановичу Ламсдорфу. Трудно было сделать более несуразный выбор. По отзывам современников, Ламсдорф "не обладал не только ни одною из способностей, необходимых для воспитания особы царственного дома, призванной иметь влияние на судьбы своих соотечественников и на историю своего народа, но даже был чужд и всего того, что нужно для человека, посвящающего себя воспитанию частного лица". Он был ярым приверженцем общепринятой в ту пору системы воспитания, основанной на приказаниях, выговорах и доходивших до жестокости наказаниях. Частого "знакомства" с линейкой, шомполами и розгами не избежал и Николай. С согласия матери Ламсдорф усердно старался переломить характер воспитанника, идя наперекор всем его наклонностям и способностям.
Как это нередко бывает в подобных случаях, результат оказался обратным. Впоследствии Николай Павлович писал о себе и брате Михаиле: "Граф Ламсдорф умел вселить в нас одно чувство - страх, и такой страх и уверение в его всемогуществе, что лицо матушки было для нас второе в степени важности понятий. Сей порядок лишил нас совершенно счастия сыновнего доверия к родительнице, к которой допущаемы мы были редко одни, и то никогда иначе, как будто на приговор. Беспрестанная перемена окружающих лиц вселила в нас с младенчества привычку искать в них слабые стороны, дабы воспользоваться ими в смысле того, что по нашим желаниям нам нужно было и, должно признаться, что не без успеха... Граф Ламсдорф и другие, ему подражая, употребляли строгость с запальчивостью, которая отнимала у нас и чувство вины своей, оставляя одну досаду за грубое обращение, а часто и незаслуженное. Одним словом - страх и искание, как избегнуть от наказания, более всего занимали мой ум. В учении я видел одно принуждение, и учился без охоты".
Еще бы. Как пишет биограф Николая I барон М. А. Корф, "великие князья были постоянно как бы в тисках. Они не могли свободно и непринужденно ни встать, ни сесть, ни ходить, ни говорить, ни предаваться обычной детской резвости и шумливости: их на каждом шагу останавливали, исправляли, делали замечания, преследовали моралью или угрозами". Таким способом тщетно, как показало время, пытались исправить столь же самостоятельный, сколько и строптивый, вспыльчивый характер Николая. Даже барон Корф, один из наиболее расположенных к нему биографов, вынужден отметить, что обычно малообщительный и замкнутый в себе Николай словно перерождался во время игр, и заключенные в нем не одобряемые окружающими своевольные начала проявлялись во всей полноте. Журналы "кавалеров" за 1802-1809 годы пестрят записями о необузданности Николая во время игр со сверстниками. "Что бы с ним ни случалось, падал ли он, или ушибался, или считал свои желания неисполненными, а себя обиженным, он тотчас же произносил бранные слова... рубил своим топориком барабан, игрушки, ломал их, бил палкой или чем попало товарищей игр своих". В минуты вспыльчивости мог плюнуть в сестру Анну. Однажды он с такой силой ударил прикладом детского ружья товарища своих игр Адлерберга, что у того на всю жизнь остался шрам.
Грубые манеры обоих великих князей, особенно во время военных игр, объяснялись утвердившимся в их мальчишечьих умах представлением (не без влияния Ламсдорфа), что грубость - обязательное отличие всех военных. Впрочем, замечают воспитатели, и вне военных игр манеры Николая Павловича "оставались не менее грубыми, заносчивыми и самонадеянными". Отсюда четко выраженное стремление первенствовать во всех играх, командовать, быть начальником или представлять императора. И это при том, что, по оценкам тех же воспитателей, Николай "обладает весьма ограниченными способностями", хотя и имел, по их словам, "самое превосходное, любящее сердце" и отличался "чрезмерной чувствительностью".
Другая черта, тоже оставшаяся на всю жизнь, - Николай Павлович "не сносил никакой шутки, казавшейся ему обидою, не хотел выносить ни малейшего неудовольствия... он как бы постоянно считал себя и выше, и значительнее всех остальных". Отсюда и его стойкая привычка признавать свои ошибки только под сильным принуждением.
Итак, любимым занятием братьев Николая и Михаила оставались только военные игры. В их распоряжении был большой набор оловянных и фарфоровых солдатиков, ружей, алебард, деревянных лошадок, барабанов, труб и даже зарядных ящиков. Все попытки поздно спохватившейся матери отвратить их от этого влечения не увенчались успехом. Как писал позднее сам Николай, "одни военные науки занимали меня страстно, в них одних находил я утешение и приятное занятие, сходное с расположением моего духа". На самом деле это была страсть прежде всего к парадомании, к фрунту, которая с Петра III, по словам биографа царской фамилии Н. К. Шильдера, "пустила в царственной семье глубокие и крепкие корни". "Ученья, смотры, парады и разводы он любил неизменно до смерти и производил их даже зимой", - пишет о Николае один из современников. Николай и Михаил придумали даже "семейный" термин для выражения того удовольствия, что они испытывали, когда смотр гренадерских полков проходил без сучка и задоринки, - "пехотное наслаждение".
ВОСПИТАТЕЛИ И ВОСПИТАННИКИС шести лет Николая начинают знакомить с русским и французским языками, Законом Божиим, русской историей, географией. Затем следуют арифметика, немецкий и английский языки - в результате Николай хорошо владел четырьмя языками. Латинский же и греческий ему не давались. (Впоследствии он исключил их из программы обучения своих детей, ибо "терпеть не может латыни с тех еще пор, когда его мучили над нею в молодости".) С 1802 года Николая учат рисованию, музыке. Научившись недурно играть на трубе (корнет-пистоне), после двух-трех прослушиваний он, от природы одаренный хорошим слухом и музыкальной памятью, без нот мог исполнить достаточно сложные произведения в домашних концертах. Николай Павлович на всю жизнь сохранил любовь к церковному пению, знал наизусть все церковные службы и охотно подпевал певчим на клиросе своим звучным и приятным голосом. Он неплохо рисовал (карандашом и акварелью) и даже научился требующему большого терпения, верного глаза и твердой руки искусству гравирования.
В 1809 году обучение Николая и Михаила решено было расширить до университетских программ. Но идея направить их в Лейпцигский университет, как и мысль отдать в Царскосельский лицей, отпала по причине начавшейся Отечественной войны 1812 года. В итоге они продолжили домашнее образование. К занятиям с великими князьями привлекли известных тогда профессоров: экономиста А. К. Шторха, правоведа М. А. Балугьянского, историка Ф. П. Аделунга и других. Но первые две дисциплины не увлекли Николая. Свое отношение к ним он позже выразил в инструкции М. А. Корфу, определенному им преподавать сыну Константину законоведение: "...Не надо слишком долго останавливаться на отвлеченных предметах, которые потом или забываются, или же не находят никакого применения на практике. Я помню, как нас мучили над этим два человека, очень добрые, может статься, и очень умные, но оба несноснейшие педанты: покойные Балугьянский и Кукольник [отец известного драматурга. - М. Р. ]... На уроках этих господ мы или дремали, или рисовали какой-нибудь вздор, иногда собственные их карикатурные портреты, а потом к экзаменам выучивали кое-что в долбяжку, без плода и пользы для будущего. По-моему, лучшая теория права - добрая нравственность, а она должна быть в сердце независимо от этих отвлеченностей и иметь своим основанием - религию".
У Николая Павловича очень рано проявляется интерес к строительному и особенно инженерному делу. "Математика, потом артиллерия и в особенности инженерная наука и тактика, - пишет он в своих записках, - привлекали меня исключительно; успехи по сей части оказывал я особенные, и тогда я получил охоту служить по инженерной части". И это не пустая похвальба. По свидетельству инженер-генерал-лейтенанта Е. А. Егорова, человека редкой честности и бескорыстия, Николай Павлович "питал всегда особенное влечение к инженерному и архитектурному искусствам... любовь к строительному делу не покидала его до конца жизни и, надо сказать правду, он понимал в нем толк... Он всегда входил во все технические подробности производства работ и поражал всех меткостью своих замечаний и верностью глаза".
В 17-летнем возрасте обязательные учебные занятия Николая практически заканчиваются. Отныне он регулярно бывает на разводах, парадах, учениях, то есть целиком предается тому, что ранее не поощрялось. В начале 1814 года осуществилось наконец желание великих князей отправиться в Действующую армию. Они пробыли за границей около года. В этой поездке Николай познакомился со своей будущей женой, принцессой Шарлоттой, дочерью прусского короля. Выбор невесты был сделан не волей случая, а отвечал еще чаяниям Павла I укрепить отношения России и Пруссии династическим браком.
В 1815 году братья вновь в Действующей армии, но участия в военных действиях, как и в первом случае, не принимали. На обратном пути в Берлине состоялась официальная помолвка с принцессой Шарлоттой. Очарованный ею 19-летний юноша по возвращении в Петербург пишет знаменательное по содержанию письмо: "Прощайте, мой ангел, мой друг, мое единственное утешение, мое единственное истинное счастье, думайте обо мне так часто, как я думаю о Вас, и любите, если можете, того, кто есть и будет на всю жизнь Вашим верным Николаем". Ответное чувство Шарлотты столь же сильно, и 1 (13) июля 1817 года, в день ее рождения, состоялась пышная свадьба. С принятием православия принцесса наречена Александрой Федоровной.
До женитьбы состоялись две ознакомительные поездки Николая - по нескольким губерниям России и в Англию. После вступления в брак он назначен генерал-инспектором по инженерной части и шефом лейб-гвардии Саперного батальона, что вполне отвечало его наклонностям и желаниям. Его неутомимость и служебное рвение поражали всех: рано утром он являлся на линейное и ружейное учения сапер, в 12 часов уезжал в Петергоф, а в 4 часа дня садился на коня и снова скакал 12 верст до лагеря, где оставался до вечерней зори, лично руководя работами по сооружению учебных полевых укреплений, рытью траншей, установке мин, фугасов... Николай обладал необыкновенной памятью на лица и помнил поименно всех нижних чинов "своего" батальона. По свидетельству сослуживцев, "до совершенства знавший свое дело" Николай фанатично требовал того же от других и строго взыскивал за любые промахи. Да так, что наказанных по его приказанию солдат часто уносили на носилках в лазарет. Николай конечно же не испытывал угрызений совести, ибо лишь неукоснительно исполнял параграфы воинского устава, предусматривавшие беспощадные наказания солдат палками, розгами, шпицрутенами за любые провинности.
В июле 1818 года его назначили командиром бригады I-й гвардейской дивизии (с сохранением должности генерал-инспектора). Ему шел 22-й год, и он искренне радовался этому назначению, ибо получил реальную возможность самому командовать войсками, самому назначать учения и смотры.
В этой должности Николаю Павловичу преподали первые реальные уроки подобающего офицеру поведения, положившие начало позднейшей легенде об "императоре-рыцаре".
Как-то во время очередных учений он сделал грубый и несправедливый выговор перед фронтом полка К. И. Бистрому - боевому генералу, командиру Егерского полка, имевшему множество наград и ранений. Взбешенный генерал явился к командиру Отдельного гвардейского корпуса И. В. Васильчикову и просил его передать великому князю Николаю Павловичу свое требование формального извинения. Только угроза довести до сведения государя о случившемся заставила Николая извиниться перед Бистромом, что он и сделал в присутствии офицеров полка. Но урок этот не пошел впрок. Спустя некоторое время за незначительные нарушения в строю он устроил оскорбительный разнос ротному командиру В. С. Норову, заключив его фразой: "Я вас в бараний рог согну!". Офицеры полка потребовали, чтобы Николай Павлович "отдал сатисфакцию Норову". Поскольку дуэль с членом царствующей фамилии по определению невозможна, то офицеры подали в отставку. Конфликт с трудом удалось погасить.
Но ничто не могло заглушить служебное рвение Николая Павловича. Следуя "твердо влитым" в его сознание правилам воинского устава, он всю свою энергию тратил на муштровку находившихся под его началом подразделений. "Я начал взыскивать, - вспоминал он позднее, - но взыскивал один, ибо что я по долгу совести порочил, дозволялось везде, даже моими начальниками. Положение было самое трудное; действовать иначе было противно моей совести и долгу; но сим я явно ставил и начальников и подчиненных против себя. Тем более, что меня не знали, и многие или не понимали, или не хотели понимать".
Надо признать, что строгость его как бригадного командира была отчасти оправдана тем, что в офицерском корпусе в ту пору "и без того уже расшатанный трехгодичным походом порядок совершенно разрушился... Подчиненность исчезла и сохранилась только во фронте; уважение к начальникам исчезло совершенно... не было ни правил, ни порядка, а все делалось совершенно произвольно". Дело доходило до того, что многие офицеры приезжали на учения во фраках, накинув на плечи шинель и надев форменную шляпу. Каково было мириться с этим до мозга костей службисту Николаю? Он и не мирился, что вызывало не всегда оправданное осуждение современников. Известный своим ядовитым пером мемуарист Ф. Ф. Вигель писал, что великий князь Николай "был несообщителен и холоден, весь преданный чувству долга своего; в исполнении его он был слишком строг к себе и к другим. В правильных чертах его белого, бледного лица видна была какая-то неподвижность, какая-то безотчетная суровость. Скажем правду: он совсем не был любим".
Относящиеся к этой же поре свидетельства других современников выдержаны в том же ключе: "Обыкновенное выражение его лица имеет в себе нечто строгое и даже неприветливое. Его улыбка есть улыбка снисходительности, а не результат веселого настроения или увлечения. Привычка господствовать над этими чувствами сроднилась с его существом до того, что вы не заметите в нем никакой принужденности, ничего неуместного, ничего заученного, а между тем все его слова, как и все его движения, размеренны, словно перед ним лежат музыкальные ноты. В великом князе есть что-то необычное: он говорит живо, просто, кстати; все, что он говорит, умно, ни одной пошлой шутки, ни одного забавного или непристойного слова. Ни в тоне его голоса, ни в составе его речи нет ничего, что обличало бы гордость или скрытность. Но вы чувствуете, что сердце его закрыто, что преграда недоступна и что безумно было бы надеяться проникнуть в глубь его мысли или обладать полным доверием".
На службе Николай Павлович пребывал в постоянном напряжении, он застегнут на все пуговицы мундира, и только дома, в семье, вспоминала императрица Александра Федоровна о тех днях, "он чувствовал себя вполне счастливым, впрочем, как и я". В записях В.А. Жуковского читаем, что "ничего не могло быть трогательнее видеть вел. кн. в домашнем быту. Лишь только переступал он к себе за порог, как угрюмость вдруг исчезала, уступая место не улыбкам, а громкому, радостному смеху, откровенным речам и самому ласковому обхождению с окружающими... Счастливый юноша...с доброю, верною и прекрасною подругой, с которой он жил душа в душу, имея занятия, согласные с его склонностями, без забот, без ответственности, без честолюбивых помыслов, с чистой совестью, чего не доставало ему на земле?"
ПУТЬ К ТРОНУВдруг в одночасье все переменилось. Летом 1819 года Александр I неожиданно сообщает Николаю и его жене о намерениях отказаться от трона в пользу младшего брата. "Никогда ничего подобного не приходило в голову даже во сне, - подчеркивает Александра Федоровна. - Нас точно громом поразило; будущее показалось мрачным и недоступным для счастья". Сам Николай сравнивает ощущения свое и жены с ощущением спокойно гулявшего человека, когда у того "вдруг разверзается под ногами пропасть, в которую непреодолимая сила ввергает его, не давая отступить или воротиться. Вот совершенное изображение нашего ужасного положения". И он не лукавил, сознавая, сколь тяжел будет для него замаячивший на горизонте крест судьбы - царская корона.
Но это лишь слова, пока же Александр I не делает попыток приобщить брата к государственным делам, хотя уже (правда, втайне даже от ближайшего окружения двора) составлен манифест об отказе от трона Константина и передаче его Николаю. Последний же по-прежнему занят, как он сам писал, "ежедневным ожиданием в передних или секретарской комнате, где...собирались ежедневно...знатные лица, имевшие доступ к государю. В сем шумном собрании проводили мы час, иногда и более... Время сие было потерей времени, но и драгоценной практикой для познания людей и лиц, и я сим воспользовался".
Вот и вся школа подготовки Николая к управлению государством, к чему он, надо заметить, вовсе не стремился и к чему, как он сам признавался, "столь мало вели меня и склонность и желания мои; степень, на которую я никогда не готовился и, напротив, всегда со страхом взирал, глядя на тягость бремени, лежавшего на благодетеле моем" (императоре Александре I. - М. Р .). В феврале 1825 года Николай назначен командиром 1-й гвардейской дивизии, но это ничего по существу не изменило. Он мог стать членом Государственного совета, но не стал. Почему? Ответ на вопрос отчасти дает декабрист В. И. Штейнгейль в своих "Записках о восстании". Касаясь слухов об отречении Константина и назначении наследником Николая, он приводит слова профессора Московского университета А. Ф. Мерзлякова: "Когда разнесся этот слух по Москве, случилось у меня быть Жуковскому; я его спросил: "Скажи, пожалуй, ты близкий человек - чего нам ждать от этой перемены?" - "Суди сам, - отвечал Василий Андреевич, - я никогда не видел книги в [его] руках; единственное занятие - фрунт и солдаты".
Неожиданное известие о том, что Александр I при смерти, пришло из Таганрога в Петербург 25 ноября. (Александр совершал поездку по югу России, предполагал проехать весь Крым.) Николай пригласил к себе председателя Государственного совета и Комитета министров князя П. В. Лопухина, генерального прокурора князя А. Б. Куракина, командира Гвардейского корпуса А. Л. Воинова и военного генерал-губернатора Петербурга графа М. А. Милорадовича, наделенного в связи с отъездом императора из столицы особыми полномочиями, и объявил им свои права на престол, видимо, считая это чисто формальным актом. Но, как свидетельствует бывший адъютант цесаревича Константина Ф. П. Опочинин, граф Милорадович "ответил наотрез, что вел. кн. Николай не может и не должен никак надеяться наследовать брату своему Александру в случае его смерти; что законы империи не дозволяют государю располагать по завещанию; что притом завещание Александра известно только некоторым лицам и неизвестно в народе; что отречение Константина тоже неявное и осталось необнародованным; что Александр, если хотел, чтоб Николай наследовал после него престол, должен был обнародовать при жизни своей волю свою и согласие на нее Константина; что ни народ, ни войско не поймут отречения и припишут все измене, тем более, что ни государя самого, ни наследника по первородству нет в столице, но оба были в отсутствии; что, наконец, гвардия решительно откажется принести Николаю присягу в таких обстоятельствах, и неминуемым затем последствием будет возмущение... Великий князь доказывал свои права, но граф Милорадович их признавать не хотел и отказал в своем содействии. На том и разошлись".
Утром 27 ноября фельдъегерь привез известие о смерти Александра I, и Николай, поколебленный доводами Милорадовича и не обратив внимания на отсутствие обязательного в таких случаях Манифеста о восшествии на престол нового монарха, первым присягнул "законному императору Константину". За ним то же сделали и остальные. С этого дня начинается спровоцированный узким семейным кланом царствующей фамилии политический кризис - 17-дневное междуцарствие. Между Петербургом и Варшавой, где находился Константин, снуют курьеры - братья уговаривают друг друга занять остающийся праздным престол.
Возникла небывалая для России ситуация. Если ранее в ее истории шла жесточайшая борьба за трон, часто доходившая до смертоубийств, то теперь братья словно соревнуются в отказе от прав на высшую власть. Но в поведении Константина есть некая двусмысленность, нерешительность. Вместо того чтобы незамедлительно прибыть в столицу, как того требовала обстановка, он ограничивался письмами к матери и брату. Члены царствующего дома, пишет французский посол граф Лаферронэ, "играют короной России, перебрасывая ее, как мячик, один другому".
12 декабря из Таганрога был доставлен пакет на имя "императора Константина" от начальника Главного штаба И. И. Дибича. После недолгих колебаний великий князь Николай вскрыл его. "Пусть изобразят себе, что должно было произойти во мне, - вспоминал он впоследствии, - когда, бросив глаза на включенное (в пакет. - М. Р. ) письмо от генерала Дибича, увидел я, что дело шло о существующем и только что открытом пространном заговоре, которого отрасли распространялись чрез всю Империю от Петербурга на Москву и до Второй армии в Бессарабии. Тогда только почувствовал я в полной мере всю тягость своей участи и с ужасом вспомнил, в каком находился положении. Должно было действовать, не теряя ни минуты, с полною властию, с опытностию, с решимостию".
Николай не сгущал красок: со слов адъютанта командующего пехотой Гвардейского корпуса К. И. Бистрома, Я. И. Ростовцова, приятеля декабриста Е. П. Оболенского, в общих чертах он знал о готовившемся "возмущении при новой присяге". Надо было спешить действовать.
В ночь на 13 декабря Николай Павлович предстал перед Государственным советом. Первая произнесенная им фраза: "Я выполняю волю брата Константина Павловича" - должна была убедить членов Совета в вынужденности его действий. Затем Николай "зычным голосом" зачитал в окончательном виде отшлифованный М. М. Сперанским Манифест о своем восшествии на престол. "Все слушали в глубоком молчании", - отмечает Николай в своих записках. Это было естественной реакцией - царь-то далеко не всеми желаемый (С. П. Трубецкой выражал мнение многих, когда писал, что "молодые великие князья надоели"). Однако корни рабской покорности самодержавной власти столь прочны, что нежданная перемена членами Совета принята спокойно. По окончании чтения Манифеста они "глубоко поклонились" новому императору.
Рано утром Николай Павлович обратился к специально собранным гвардейским генералам и полковникам. Он зачитал им Манифест о своем восшествии на престол, завещание Александра I и документы об отречении цесаревича Константина. Ответом было единодушное признание его законным монархом. Затем командиры отправились в Главный штаб принести присягу, а оттуда - в свои части для проведения соответствующего ритуала.
В этот критический для него день Николай внешне был спокоен. Но его истинное душевное состояние раскрывают слова, сказанные им тогда А. Х. Бенкендорфу: "Сегодня вечером, может быть, нас обоих не будет более на свете, но, по крайней мере, мы умрем, исполнив наш долг". О том же он писал П. М. Волконскому: "Четырнадцатого я буду государь или мертв".
К восьми часам завершилась церемония присяги в Сенате и Синоде, пришли первые известия о присяге из гвардейских полков. Казалось, все сойдет благополучно. Однако находившимся в столице членам тайных обществ, как писал декабрист М. С. Лунин, "пришла мысль, что наступил час решительный" и надо "прибегнуть к силе оружия". Но эта благоприятная для выступления ситуация явилась для заговорщиков полной неожиданностью. Даже искушенный К. Ф. Рылеев "был поражен нечаянностью случая" и вынужден признать: "Это обстоятельство дает нам явное понятие о нашем бессилии. Я обманулся сам, мы не имеем установленного плана, никакие меры не приняты..."
В стане заговорщиков беспрерывно идут споры на грани истерики и все же в конце концов решено выступать: "Лучше быть взятыми на площади, - аргументировал Н. Бестужев, - нежели на постели". В определении опорной установки выступления заговорщики единодушны - "верность присяге Константину и нежелание присягать Николаю". Декабристы сознательно пошли на обман, убеждая солдат, что следует защитить права законного наследника престола цесаревича Константина от самовольных посягательств Николая.
И вот в сумрачный, ветреный день 14 декабря 1825 года на Сенатской площади собралось около трех тысяч солдат, "стоявших за Константина", с тремя десятками офицеров, их командиров. По разным причинам явились далеко не все полки, на которые рассчитывали вожди заговорщиков. У собравшихся не было ни артиллерии, ни кавалерии. Струсил и не явился на площадь прочимый в диктаторы С. П. Трубецкой. Томительное, почти пятичасовое стояние в одних мундирах на холоде, без определенной цели, какого-либо боевого задания угнетающе действовало на солдат, терпеливо ожидавших, как пишет В. И. Штейнгейль, "развязки от судьбы". Судьба явилась в виде картечи, мгновенно рассеявшей их ряды.
Команда стрелять боевыми зарядами была дана не сразу. Николай I, при общей растерянности решительно взявший в свои руки подавление бунта, все надеялся обойтись "без кровопролития", даже после того, вспоминает он, как "сделали по мне залп, пули просвистели мне через голову". Весь этот день Николай был на виду, впереди 1-го батальона Преображенского полка, и его мощная фигура на коне представляла отличную мишень. "Самое удивительное, - скажет он потом, - что меня не убили в тот день". И Николай твердо уверовал в то, что его судьбу направляет Божья рука.
Бесстрашное поведение Николая 14 декабря объясняют его личным мужеством, храбростью. Сам он считал по-другому. Одна из статс-дам императрицы Александры Федоровны позже свидетельствовала, что, когда некто из приближенных из желания польстить стал говорить Николаю I о его "геройском поступке" 14 декабря, о его необыкновенной храбрости, государь прервал собеседника, сказав: "Вы ошибаетесь; я был не так храбр, как вы думаете. Но чувство долга заставило меня побороть себя". Признание честное. И впоследствии он всегда говорил, что в тот день "исполнял лишь свой долг".
14 декабря 1825 года определило судьбу не только Николая Павловича, но во многом - страны. Если, по словам автора знаменитой книги "Россия в 1839 году" маркиза Астольфа де Кюстина, в этот день Николай "из молчаливого, меланхоличного, каким он был в дни юности, превратился в героя", то Россия надолго лишилась возможности проведения какой бы то ни было либеральной реформы, в чем она так нуждалась. Это было очевидно уже для наиболее проницательных современников. 14 декабря дало дальнейшему ходу исторического процесса "совсем иное направление", заметит граф Д. Н. Толстой. Его уточняет другой современник: "14 декабря 1825 года... следует приписать то нерасположение ко всякому либеральному движению, которое постоянно замечалось в распоряжениях императора Николая".
Между тем восстания и вовсе могло не быть всего лишь при двух условиях. О первом ясно говорит в своих "Записках" декабрист А. Е. Розен. Отметив, что после получения известия о кончине Александра I "все сословия и возрасты были поражены непритворною печалью" и что именно с "таким настроением духа" войска присягнули Константину, Розен добавляет: "...чувство скорби взяло верх над всеми другими чувствами - и начальники, и войска так же грустно и спокойно присягнули бы Николаю, если бы воля Александра I была им сообщена законным порядком". О втором условии говорили многие, но наиболее четко его изложил 20 декабря 1825 года сам Николай I в беседе с французским послом: "Я находил, нахожу и теперь, что если бы брат Константин внял моим настойчивым молениям и прибыл в Петербург, то мы избежали бы ужасающей сцены... и опасности, которой она повергла нас в продолжение нескольких часов". Как видим, случайное стечение обстоятельств во многом определило дальнейший ход событий.
Начались аресты, допросы замешанных в возмущении лиц и членов тайных обществ. И здесь 29-летний император вел себя до такой степени хитро, расчетливо и артистично, что подследственные, поверив в его чистосердечие, делали даже по самым снисходительным меркам немыслимые по откровенности признания. "Без отдыха, без сна он допрашивал... арестованных, - пишет известный историк П. Е. Щеголев, - вынуждал признания... подбирая маски, каждый раз новые для нового лица. Для одних он был грозным монархом, которого оскорбил его же верноподданный, для других - таким же гражданином отечества, как и арестованный, стоявший перед ним; для третьих - старым солдатом, страдающим за честь мундира; для четвертых - монархом, готовым произнести конституционные заветы; для пятых - русским, плачущим над бедствиями отчизны и страстно жаждущим исправления всех зол". Прикидываясь почти их единомышленником, он "сумел вселить в них уверенность, что он-то и есть тот правитель, который воплотит их мечтания и облагодетельствует Россию". Именно тонкое лицедейство царя-следователя объясняет сплошную череду признаний, раскаяний, взаимных оговоров подследственных.
Объяснения П. Е. Щеголева дополняет декабрист А. С. Гангеблов: "Нельзя не изумиться неутомимости и терпению Николая Павловича. Он не пренебрегал ничем: не разбирая чинов, снисходил до личного, можно сказать, беседования с арестованными, старался уловить истину в самом выражении глаз, в самой интонации слов ответчика. Успешности этих попыток много, конечно, помогала и самая наружность государя, его величавая осанка, античные черты лица, особливо взгляд: когда Николай Павлович находился в спокойном, милостивом расположении духа, его глаза выражали обаятельную доброту и ласковость; но когда он был в гневе, те же глаза метали молнии".
Николай I, отмечает де Кюстин, "по-видимому, умеет подчинять себе души людей... от него исходит какое-то таинственное влияние". Как показывают и многие другие факты, Николай I "всегда умел провести наблюдателей, которые простодушно верили в его искренность, благородство, смелость, а ведь только играл. И Пушкин, великий Пушкин, был побежден его игрой. Он думал в простоте души, что царь почтил в нем вдохновение, что дух державный не жесток... А для Николая Павловича Пушкин был просто шалопаем, требующим надзора". Проявление же милости монарха к поэту было продиктовано исключительно желанием извлечь из этого возможно большую выгоду.
(Продолжение следует.)
Поэт В. А. Жуковский с 1814 года был приближен ко двору вдовствующей императрицей Марией Федоровной.
Николай Павлович Романов, будущий император Николай I, родился 6 июля (25 июня по ст. ст.) 1796 года в Царском Селе. Он стал третьим сыном императора Павла I и императрицы Марии Федоровны. Николай не был старшим сыном и поэтому не претендовал на престол. Предполагалось, что он посвятит себя военной карьере. В полугодовом возрасте мальчик получил звание полковника, а в три года уже щеголял в мундире лейб-гвардии Конного полка.
Ответственность за воспитание Николая и его младшего брата Михаила была возложена на генерала Ламздорфа. Домашнее образование заключалось в изучении экономики, истории, географии, юриспруденции, инженерного дела и фортификации. Особый упор делался на изучение иностранных языков: французского, немецкого и латыни. Гуманитарные науки особого удовольствия Николаю не доставляли, зато все, что было связано с инженерией и военным делом, привлекало его внимание. В детстве Николай овладел игрой на флейте и брал уроки рисования, и это знакомство с искусством позволило ему в будущем считаться ценителем оперы и балета.
В июле 1817 года состоялась свадьба Николая Павловича с принцессой Фридерикой Луизой Шарлоттой Вильгельминой Прусской, принявшей после крещения имя Александра Федоровна. И с этого времени великий князь стал активно принимать участие в обустройстве российского войска. Он заведовал инженерными частями, под его руководством создавались учебные заведения в ротах и батальонах. В 1819 году при его содействии были открыты Главное инженерное училище и школы гвардейских подпрапорщиков. Тем не менее в армии его недолюбливали за излишнюю педантичность и придирчивость к мелочам.
В 1820 году произошел поворотный момент в биографии будущего императора Николая I: его старший брат Александр I сообщил, что в связи с отказом престолонаследника Константина право на царствование переходит к Николаю. Для Николая Павловича новость стала шоком, он не был к этому готов. Несмотря на протесты младшего брата, Александр I закрепил это право специальным манифестом.
Однако 1 декабря (19 ноября по ст. ст) 1825 года император Александр I внезапно скончался. Николай вновь попытался отказаться от царствования и переложить бремя власти на Константина. Только после обнародования царского манифеста, указывающего наследником Николая Павловича, ему пришлось согласиться с волей Александра I.
Датой присяги перед войсками на Сенатской площади было назначено 26 декабря (14 декабря по ст. ст.). Именно эта дата стала определяющей в выступлении участников различных тайных обществ, вошедшем в историю как восстание декабристов.
План революционеров не был реализован, армия не поддержала восставших, и выступление было подавлено. После суда пять предводителей восстания были казнены, а большое количество участников и сочувствующих отправились в ссылку. Царствование Николая I началось очень драматично, но других казней за время его правления не было.
Венчание на царство состоялось 22 августа 1826 года в Успенском соборе Кремля, а в мае 1829 года новый император вступил в права самодержца Польского царства.
Первые шаги Николая I в политике были довольно либеральными: из ссылки вернулся А. С. Пушкин, наставником наследника стал В. А. Жуковский; о либеральных взглядах Николая говорит и то, что Министерство государственного имущества возглавил П. Д. Киселев, не сторонник крепостного права.
Тем не менее история показала, что новый император был ярым приверженцем монархии. Его главный лозунг, определяющий государственную политику, выражался в трех постулатах: самодержавие, православие и народность. Главное, к чему стремился и чего добивался Николай I своей политикой, - не создавать новое и лучшее, а сохранить и улучшить уже существующий порядок.
Стремление императора к консерватизму и слепому следованию букве закона привело к развитию еще большей бюрократии в стране. По сути, было создано целое бюрократическое государство, идеи которого продолжают жить до настоящего времени. Была введена жесточайшая цензура, создано подразделение Тайной канцелярии во главе с Бенкендорфом, которое вело политический сыск. Было налажено очень пристальное наблюдение за печатным делом.
В годы царствования Николая I некоторые изменения коснулись и существовавшего крепостного права. Стали осваиваться необработанные земли в Сибири и на Урале, крестьян отправляли на их подъем независимо от желания. На новых землях создавалась инфраструктура, крестьян снабжали новой агротехникой.
При Николае I была построена первая железная дорога. Колея российских дорог была шире европейских, что способствовало развитию отечественной техники.
Началась реформа финансов, которая должна была ввести единую систему исчисления серебряных монет и ассигнаций.
Особое место в политике царя занимало беспокойство о проникновении либеральных идей в Россию. Уничтожить всякое инакомыслие Николай I стремился не только в России, но и во всей Европе. Без русского царя не обходилось подавление всевозможных восстаний и революционных бунтов. В результате он получил заслуженное прозвище «жандарм Европы».
Все годы правления Николая I наполнены военными действиями за рубежом. 1826-1828 годы - Русско-персидская война, 1828-1829 годы - Русско-турецкая война, 1830 год - подавление русскими войсками Польского восстания. В 1833 году был подписан Ункяр-Искелесийский договор, который стал наивысшей точкой российского влияния на Константинополь. Россия получила право блокировать проход иностранных кораблей в Черное море. Правда, вскоре это право было утрачено в результате заключения Второй Лондонской конвенции в 1841 году. 1849 год - Россия активный участник подавления восстания в Венгрии.
Кульминацией царствования Николая I стала Крымская война. Именно она явилась крахом политической карьеры императора. Он не ожидал, что на помощь Турции придут Великобритания и Франция. Вызывала опасение и политика Австрии, недружелюбие которой вынуждало Российскую империю держать на западных границах целую армию.
В результате Россия потеряла влияние в Черном море, лишилась возможности строить и использовать на побережье военные крепости.
В 1855 году Николай I заболел гриппом, но, несмотря на недомогание, в феврале вышел на военный парад без верхней одежды… Скончался император 2 марта 1855 года.
Рождение: 6 июля 1796 года
Смерть: 2 марта 1855 года (простуда)
Мать: Мария Федоровна (София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская)
Отец: Павел Первый (Николай был третьим мальчиком в императорской семье, он являлся родным братом АлександраI)
Детство: Предпочитал игры военной направленности и должен был стать армейским чиновником.
В 1799 получил мундир форму гвардейца кавалерийского полка. Его воспитывался баронессой Шарлоттой Карловной фон Ливен и Генералом Ламздорфом (после 1801). В 1814 путешествовал с Ламздорфом по Европе. Во время того путешествия первый раз видел будущую жену. Ей было 16. После в берлине была объявлена помолвка в 1815.
Разбирался не только в воен. Науках, но и в искусстве: художества, флейта, балет и оперу(разбирался и смотрел).
Юность: 1.07.1817 нашёл жену в лице немецкой принцессы после крещения Александры Федоровны. До императорской деятельности командовал гвардейской дивизией, а после служил генерал-инспектором инженерной части. Благодаря ему в своё время, были учреждены его имени инженерная академия, а также его имени кавалерийское училище. Инженерные части учредили внутри батальонные и внутри ротные школы. Был храбр и отличался отличной памятью. Был неприхотлив. Работал 3 четверти суток. Его кумир великий царь Пётр Первый.
Императорство: Его брат хотел отказаться от императорства, посему и был назначен наследником, после смерти Павла, в день наречения Николая, был поднят бунт на Сенатской(под предлогом отстранения Константина(Старшего Брата)). 23.06.1831 года успокоил 5 тысячные беспорядки, выехав в коляске к бунтовщикам. Так же усмирил Новгородские военные поселения. Достижения гос. уровня: Составил документ с законами и провёл увеличение централизации государственного-бюрократического аппарата, также составил 2 цензурных устава. Открыл первую железную дорогу 1837 год. Подавил Польское восстание 1830-1831 и Венгерскую революцию 1848-1849 . 1829 заполучил берег на Чёрном море.
Войны: Кавказская 1817-1864 , персидская 1826-1828, турецкая 1828-1829, Крымская 1853-1856.
Всего у императора было семь детей, одним из них был будущий монарх Александр II ещё 3 мальчика и 3 девочки.
Биография Николая I
Будущий император России Николай І родился 25 июня 1796 года. Парень являлся третьим сыном в семье своих родителей. В молодом возрасте он мог получить очень хорошее образование, но, к огромному сожалению для родителе, он не признавал гуманитарные науки. Но при этом, прекрасно разбирался не только в фортификации, но также и в военном искусстве. Помимо всего прочего Николай неплохо разбирался в инженерных делах. Но, не беря во внимание все эти факторы, солдаты и офицеры не сильно его уважали. Он был достаточно хладнокровным человеком, а его жестокие телесные наказания сопутствовали тому, что в армии среди служащих его прозвали «Николай Палкин».
В 1817 году Николай женится на принцессе Пруссии.
Он вступает на престол сразу после гибели своего родного старшего брата Александра. Николай был самым младшим из детей и если бы не отказ среднего брата Константина от престола, еще при жизни старшего, не видать Николаю себя на месте великого императора.
В первый день его правления декабристы восстали, а их руководителей казнили ровно через год.
С 1839 по 1843 годы проводились многочисленные финансовые реформы.
Внешняя политика правителя носила те же цели, что и внутренняя. Велась постоянная борьба с народными настроениями.
В результате жестокой росийско-иранской войны к великому государству присоединяется и Армения. Правитель недоумевает от европейской революции и в 1849 году в Венгрию отправляет армейский отряд, чтобы задушить ее. Уже в 1853 году начинается открытая война России с Крымом.
Интересные факты и даты из жизни
Будущий император Николай I, третий сын императора Павла I и императрицы Марии Федоровны, родился 6 июля (25 июня ст.ст.) 1796 года в Царском Селе (г. Пушкин).
В детстве Николай очень любил военные игрушки, а в 1799 году впервые надел военный мундир лейб-гвардии Конного полка, шефом которого числился с младенчества. Служить, по традициям того времени, Николай начал с полугодовалого возраста, когда получил чин полковника. Его готовили, прежде всего, к военной карьере.
Воспитанием Николая занималась баронесса Шарлотта Карловна фон Ливен, с 1801 года надзор за воспитанием Николая поручили генералу Ламздорфу. Среди других учителей были экономист Шторх, историк Аделунг, юрист Балугьянский, которым не удалось заинтересовать Николая своими предметами. Хорошо ему давались инженерное дело и фортификация. Образование Николая было ограничено, главным образом, военными науками .
Тем не менее, император с юных лет неплохо рисовал, имел хороший художественный вкус, очень любил музыку, неплохо играл на флейте, был тонким ценителем оперного и балетного искусства.
Женившись 1 июля 1817 года на дочери прусского короля Фридриха-Вильгельма III немецкой принцессе Фридерике-Луизе-Шарлотте-Вильгельмине, принявшей православие и ставшей великой княгиней Александрой Федоровной, великий князь жил счастливой семейной жизнью, не принимая участия в государственных делах. До вступления своего на престол он командовал гвардейской дивизией и исполнял (с 1817 года) обязанности генерал-инспектора по инженерной части. Уже в этом звании он проявил большую заботу о военно-учебных заведениях : по его почину в инженерных войсках были заведены ротные и батальонные школы, а в 1819 году учреждено Главное инженерное училище (ныне Николаевская инженерная академия); его же инициативе обязана своим возникновением "Школа гвардейских подпрапорщиков" (ныне Николаевское кавалерийское училище).
Прекрасная память, помогавшая ему узнавать в лицо и помнить по имени даже простых солдат, снискала ему большую популярность в армии. Император отличался немалой личной храбростью. Когда в столице вспыхнул холерный бунт, 23 июня 1831 года он выехал в коляске к пятитысячной толпе, собравшейся на Сенной площади и прекратил беспорядки. Так же пресек он волнения и в Новгородских военных поселениях, вызванные все той же холерой. Незаурядную смелость и решительность проявил император во время пожара Зимнего дворца 17 декабря 1837 года.
Кумиром Николая I был Петр I. Крайне неприхотливый в быту, Николай, уже будучи императором, спал на жесткой походной кровати, укрываясь обычной шинелью, соблюдал умеренность в еде, предпочитая самую простую пищу, и почти не употреблял спиртного. Был очень дисциплинирован, работал по 18 часов в сутки.
При Николае I была усилена централизация бюрократического аппарата, составлен свод законов Российской империи, введены новые цензурные уставы (1826 и 1828 годов). В 1837 году открыто движение на первой в России Царскосельской железной дороге. Были подавлены Польское восстание 1830-1831 годов, революция в Венгрии 1848-1849 годов.
В царствование Николая I возведены Нарвские ворота, Троицкий (Измайловский)собор, здания Сената и Синода, Александрийская колонна, Михайловский театр, здание Дворянского собрания, Новый Эрмитаж, реконструирован Аничков мост, Благовещенский мост через Неву (мост Лейтенанта Шмидта), настлана торцовая мостовая на Невском проспекте.
Важной стороной внешней политики Николая I явился возврат к принципам Священного союза. Император добивался благоприятного для России режима в черноморских проливах, в 1829 году был заключен мир в Андрианополе, по которому Россия получила восточный берег Черного моря. В период царствования Николая I Россия участвовала в Кавказской войне 1817-1864 годов, русско-персидской войне 1826-1828 годов, русско-турецкой войне 1828-1829 годов, Крымской войне 1853-1856 годов.
Николай I скончался 2 марта (18 февраля по ст.ст.) 1855 года, по официальной версии — от простудной болезни. Похоронен в соборе Петропавловской крепости .
У императора было семеро детей: император Александр II; великая княгиня Мария Николаевна, в замужестве герцогиня Лейхтенбергская; великая княгиня Ольга Николаевна, в замужестве королева Вюртембергская; великая княгиня Александра Николаевна, супруга принца Фридриха Гессен-Кассельского; великий князь Константин Николаевич; великий князь Николай Николаевич; великий князь Михаил Николаевич.
Материал подготовлен на основе информации из открытых источников
Николай I Павлович — родился: 25 июня (6 июля) 1796 года. Дата смерти: 18 февраля (2 марта) 1855 год (58 лет).
Николаевская эпоха в российской истории сама по себе удивительна: небывалый расцвет культуры и полицейский произвол, строжайшая дисциплина и повсеместное взяточничество, экономический рост и отсталость во всем. А ведь до прихода к власти будущий самодержец вынашивал вовсе другие планы, реализация которых смогла бы сделать государство одним из наиболее богатых и демократичных в Европе.
Правление императора Николая 1 как правило называют периодом мрачной реакции и безнадежного застоя, периодом деспотизма, казарменного порядка и кладбищенской тишины, а отсюда и оценка самого императора как душителя революций, тюремщика декабристов, жандарма Европы, неисправимого солдафона, «исчадия мундирного просвещения», «удава, 30 лет душившего Россию». Попытаемся во всем разобраться.
Отправной точкой правления Николая 1 стало 14 декабря 1825 г. – день, когда произошло восстание декабристов. Он стал не только испытанием характера нового императора, но и оказал значительное влияние на последующее формирование его мыслей и действий. После смерти императора Александра 1 19 ноября 1825 г. появилась ситуация так называемого междуцарствия. Император скончался бездетным, и унаследовать трон должен был его средний брат Константин. Однако еще в 1823 г. Александр подписал тайный манифест, назначавший наследником младшего брата Николая.
Кроме Александра, Константина и их матери, об этом знали только три человека: митрополит Филарет, А.Аракчеев и А.Голицын. Сам же Николай до самой смерти брата об этом и не подозревал, потому после его смерти присягнул находившемуся в Варшаве Константину. С этого, по словам В.Жуковского, началась трехнедельная «борьба не за власть, а за пожертвование чести и долгу троном». Только 14 декабря, когда Константин подтвердил свой отказ от престола, Николай издал манифест о своем воцарении. Но к этому времени заговорщики из тайных обществ начали распространять в армии слухи, словно Николай намеревается узурпировать права Константина.
14 декабря, утро — Николай ознакомил с завещанием Александра 1 и с документами об отречении Константина гвардейских генералов и полковников и зачитал манифест о своем восшествии на престол. Все единодушно признали его законным монархом и обязались привести войска к присяге. Уже присягнули Сенат и Синод, но в Московском полку подстрекаемые заговорщиками солдаты отказались приносить присягу.
Имели место даже вооруженные стычки, и полк вышел на Сенатскую площадь, где к нему присоединились часть солдат из лейб-гвардии Гренадерского полка и гвардейский экипаж. Мятеж разгорался. «Сегодня вечером, – говорил Николай 1 А.Бенкендорфу, – возможно, нас обоих не будет на свете, но, по крайней мере, мы умрем, исполнив наш долг».
На всякий случай он отдал приказ подготовить экипажи, чтобы увезти в Царское село мать, жену и детей. «Неизвестно, что ждет нас, – обратился Николай к жене. – Обещай мне проявить мужество и, если придется умереть, умереть с честью».
Намереваясь предотвратить кровопролитие, Николай 1 с небольшой свитой направился к бунтующим. По нему дали залп. Не помогали увещевания ни митрополита Серафима, ни великого князя Михаила. А выстрел декабриста П.Каховского в спину петербургскому генерал-губернатору внес полную ясность: переговорные пути исчерпали себя, без картечи не обойтись. «Я император, – позднее писал Николай брату, – но какой ценой. Боже мой! Ценою крови моих подданных». Но, если исходить из того, что в действительности хотели сотворить декабристы с народом и государством, Николай 1 был прав в решимости быстро подавить бунт.
Последствия восстания
«Я видел, – вспоминал он, – что или должно мне взять на себя пролить кровь некоторых и спасти почти наверно все или, пощадив себя, жертвовать решительно государством». Вначале у него была мысль – всех простить. Однако когда на следствии выяснилось, что выступление декабристов не случайная вспышка, а плод длительного заговора, поставившего своей задачей в первую очередь цареубийство и изменение образа правления, личные порывы отошли на второй план. Был суд и наказание по всей строгости закона: 5 человек казнено, 120 отправлено на каторгу. Но ведь и все!
Что бы там ни писали или ни говорили за Николая 1, он, как личность, гораздо привлекательней его «друзей 14-го числа». Ведь некоторые из них (Рылеев и Трубецкой), подбив людей на выступление, сами на площадь не пришли; они собирались уничтожить всю царскую семью, в том числе женщин и детей. Ведь это у них появилась идея в случае неудачи поджечь столицу и отступать к Москве. Ведь это они собирались (Пестель) установить 10-ти летнюю диктатуру, отвлечь народ завоевательными войнами, завести 113 000 жандармов, что было в 130 раз больше, чем при Николае 1.
Каким был император?
По характеру император был довольно великодушный человек и умел прощать, не придавая значения личным обидам и считая, что должен быть выше этого. Мог, к примеру, перед всем полком попросить прощения у несправедливо обиженного им офицера, и теперь, с учетом осознания заговорщиками своей вины и полного раскаяния большинства из них, мог бы продемонстрировать «милость к падшим». Мог. Но не стал делать этого, хотя участь большинства декабристов и их семей была смягчена насколько возможно.
К примеру, жена Рылеева получила денежное вспомоществование в 2 000 рублей, а брату Павла Пестеля Александру установили пожизненную пенсию в 3 000 рублей в год и он был определен в кавалергардский полк. Даже дети декабристов, которые были рождены в Сибири, при согласии родителей определялись в лучшие учебные заведения на казенный счет.
Уместным будет привести высказывание графа Д.А.Толстого: «Что сделал бы великий государь для своего народа, если бы на первом шагу своего царствования он не встретился с 14 декабря 1825 г., – неизвестно, но это печальное событие должно было иметь на него огромное влияние. Ему, как видно, следует приписать то нерасположение ко всякому либерализму, которое постоянно замечалось в распоряжениях императора Николая…» И это хорошо иллюстрируют слова самого царя: «Революция на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохранится дыхание жизни, пока Божиею милостью я буду императором». Со времени 14 декабря 1825 г. Николай 1 отмечал эту дату каждый год, считая ее днем своего истинного восшествия на престол.
Что отмечали многие в императоре – это стремление к порядку и законности.
«Странная моя судьба, – написал Николай 1 в одном из писем, – мне говорят, что я один из самых могущественных государей в мире, и надо бы сказать, что все, т. е. все, что позволительно, должно бы быть для меня возможным, что я, стало быть, мог бы по усмотрению делать то, что мне захочется. На деле, однако, именно для меня справедливо обратное. А если меня спросят о причине этой аномалии, есть только один ответ: долг!
Да, это не пустое слово для того, кто с юности приучен понимать его, как я. Это слово имеет священный смысл, перед которым отступает всякое личное побуждение, все должно умолкнуть перед этим одним чувством и уступать ему, пока не исчезнешь в могиле. Таков мой лозунг. Он жесткий, признаюсь, мне под ним мучительней, чем могу выразить, но я создан, чтобы мучиться».
Современники о Николае 1
Эта жертвенность во имя долга достойна уважения, и хорошо сказал политический деятель из Франции А.Ламартин: «Нельзя не уважать монарха, который ничего не требовал для себя и сражался только за принципы».
Фрейлина А.Тютчева писала о Николае 1: «Он обладал неотразимым обаянием, мог очаровывать людей… Крайне неприхотлив в быту, уже будучи императором, спал на жесткой походной кровати, укрываясь простой шинелью, соблюдал умеренность в еде, отдавал предпочтение простой пище, и почти не употреблял спиртного. Ратовал за дисциплину, но и сам прежде всего был дисциплинирован. Порядок, четкость, организованность, предельную ясность в действиях – вот чего он требовал от себя и от других. Работал по 18 часов в сутки».
Принципы правления
С большим вниманием отнесся император к критике декабристами существовавших до него порядков, стремясь уяснить для себя возможное положительное начало в их планах. Он тогда приблизил к себе двух самых видных инициаторов и проводников либеральных начинаний Александра 1 – М.Сперанского и В.Кочубея, уже давно отошедших от былых конституционных взглядов, которые должны были возглавить работу по созданию свода законов и проведению реформы государственного управления.
«Я отмечал и всегда отмечать буду, – говорил император, – тех, кто хочет справедливых требований и желает, чтобы они исходили от законной власти…» Он пригласил к работе и Н.Мордвинова, чьи взгляды раньше привлекали внимание декабристов, да и потом частенько расходились с решениями правительства. Мордвинова император возвел в графское достоинство и наградил орденом Андрея Первозванного.
Но вообще-то люди самостоятельно мыслящие раздражали Николая I. Он часто признавал, что предпочитает не умных, а послушных исполнителей. Отсюда вытекали его постоянные затруднения в кадровой политике и выборе достойных сотрудников. Тем не менее, работа Сперанского по кодификации законов успешно завершилась изданием Свода законов. Хуже дело обстояло с решением вопроса по облегчению положения крестьян. Правда, в рамках правительственной опеки запрещалось продавать крепостных на публичных торгах с раздроблением семей, дарить их, отдавать на заводы или ссылать в Сибирь по своему усмотрению.
Помещикам было дано право отпускать дворовых по обоюдному согласию на волю, и те даже имели право приобретать недвижимость. При продаже имений крестьяне получили право на свободу. Все это подготовило почву для реформ Александра II, но привело к новым видам взяточничества и произвола по отношению к крестьянам со стороны чиновников.
Право и самовластие
Большое внимание уделяли вопросам образования и воспитания. Своего сына-первенца Александра Николай 1 воспитывал по-спартански и заявлял: «Я хочу воспитать в моем сыне человека, прежде чем сделать из него государя». Воспитателем у него был поэт В.Жуковский, преподавателями лучшие специалисты страны: К.Арсеньев, А.Плетнев и др. Праву Александра 1 обучал М.Сперанский, который и убеждал наследника: «Всякое право, а следовательно, и право самодержавия, потому есть право, что оно основано на правде. Там, где кончается правда и начинается неправда, кончается право и начинается самовластие».
Такие же взгляды разделял и Николай 1. О соединении интеллектуального и нравственного воспитания размышлял и А.Пушкин, составивший по просьбе царя записку «О народном воспитании». К этому времени поэт уже совершенно отошел от взглядов декабристов. А пример служения долгу император подавал сам. Во время эпидемии холеры в Москве царь отправился туда. Императрица привела к нему детей, пытаясь удержать его от поездки. «Уведи их, – сказал Николай 1, – в Москве сейчас страдают тысячи моих детей». В течение десяти дней император посещал холерные бараки, приказывал устраивать новые больницы, приюты, оказывал денежную и продовольственную помощь бедным.
Внутренняя политика
Если по отношению к революционным идеям Николай 1 вел изоляционистскую политику, то материальные изобретения Запада привлекали его пристальное внимание, и он любил повторять: «Мы – инженеры». Начали появляться новые фабрики, прокладываться железные и шоссейные дороги, объем промышленного производства удвоился, стабилизировались финансы. Количество неимущих в европейской России было не более 1%, в то время как в европейских странах колебалось от 3 до 20%.
Большое внимание уделяли и естественным наукам. По распоряжению императора оборудовали обсерватории в Казани, Киеве, близ Петербурга; появлялись разные научные общества. Особое внимание Николай 1 уделял археографической комиссии, которая занималась изучением памятников старины, разбором и изданием древних актов. При нем появилось много учебных заведений, в том числе и Киевский университет, Петербургский технологический институт, Техническое училище, военная и морская академии, 11 кадетских корпусов, высшее училище правоведения и ряд других.
Любопытно, что по желанию императора при строительстве храмов, волостных управлений, школ и т. д. предписывалось использовать каноны древнерусского зодчества. Не меньший интерес представляет тот факт, что именно в «мрачное» 30-ти летнее правление Николая 1 произошел невиданный всплеск русской науки и культуры. Какие имена! Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Жуковский, Тютчев, Кольцов, Одоевский, Погодин, Грановский, Брюллов, Кипренский, Тропинин, Венецианов, Бове, Монферан, Тон, Росси, Глинка, Верстовский, Даргомыжский, Лобачевский, Якоби, Струве, Щепкин, Мочалов, Каратыгин и другие блестящие таланты.
Многих из них император поддерживал материально. Появлялись новые журналы, устраивали университетские публичные чтения, развернули свою деятельность литературные кружки и салоны, где обсуждались любые политические, литературные, философские вопросы. Император лично взял под защиту А.Пушкина, запрещая Ф.Булгарину печатать в «Северной пчеле» какую бы то ни было критику в его адрес, и предложил поэту написать новые сказки, потому как считал его старые высокоморальными. Но… Почему же николаевская эпоха обычно описывается в столь мрачных тонах?
Как говорится – благими намерениями дорога в ад вымощена. Строя, как ему казалось, идеальное государство, царь по сути превращал страну в огромную казарму, внедряя в сознание людей только одно – послушание при помощи палочной дисциплины. И вот уже сократили прием студентов в университеты, за самой цензурой установили контроль, расширили права жандармов. Были запрещены сочинения Платона, Эсхила, Тацита; подвергались цензуре произведения Кантемира, Державина, Крылова; целые исторические периоды были исключены из рассмотрения.
Внешняя политика
В период обострения революционного движения в Европе император оставался верным союзническому долгу. Исходя из решений Венского конгресса, он помог подавить революционное движение в Венгрии. В знак «благодарности» Австрия объединилась с Англией и Францией, которые стремились при первой же возможности ослабить Россию. Следовало обратить внимание на слова члена английского парламента Т.Аттвуда в отношении России: «…Пройдет немного времени… и эти варвары научатся пользоваться мечом, штыком и мушкетом почти с тем же искусством, что и цивилизованные люди». Отсюда вывод – как можно скорей объявить войну России.
Бюрократия
Но не проигрыш в Крымской войне был самым страшным поражением Николая 1. Бывали поражения и похуже. Основную войну император проиграл своим чиновникам. Их число при нем возросло с 16 до 74 000. Бюрократия стала самостоятельной, действующей по своим законам силой, способной торпедировать любые попытки преобразований, что ослабляло государство. А о взяточничестве и говорить не приходилось. Так что во времена правления Николая 1 существовала иллюзия процветания страны. Царь все это понимал.
Последние годы. Смерть
«К несчастию, – признавался он, – более чем часто бываешь вынужден пользоваться услугами людей, которых не уважаешь…» Уже к 1845 г. многие отмечали подавленность императора. «Я работаю, чтобы оглушить себя», – написал он королю Пруссии Фридриху Вильгельму. А чего стоит такое признание: «Вот уже скоро 20 лет я сижу на этом прекрасном местечке. Часто случаются такие дни, что, смотря на небо, говорю: зачем я не там? Я так устал».
В конце января 1855 г. самодержец заболел острым бронхитом, но продолжал работать. В результате началось воспаление легких и 18 февраля 1855 г. он скончался. Перед смертью он сказал сыну Александру: «Мне хотелось, приняв на себя все трудное, все тяжкое, оставить тебе царство мирное, устроенное и счастливое. Провидение судило иначе. Теперь иду молиться за Россию и за вас…»
