Автомобильное право

«Прощай, оружие.

«Прощай оружие » (краткое содержание) охватывается период 1915-1918 гг. Действие происходит на итало-австрийском фронте. Лейтенант санитарных войск американец Фредерик Генри служит в итальянской армии, вступив в нее добровольцем. Роман начинается с периода затишья перед нападением. Офицеры развлекаются кто как может, не пренебрегая даже пошлыми шутками в отношении полкового священника. В английский госпиталь, который расположен по соседству, приезжает Кэтрин Баркли, молодая медсестра, жених которой погиб во Франции.

Уже приходят первые сообщения о наступлении, и для раненых срочно нужно разбить перевязочный пункт. На другой стороне реки находятся австрийские части. В этот сложный период Генри ухаживает за Кэтрин, но вначале их отношения как-то не особо налаживаются. Ему становится тоскливо и одиноко. На следующий день стало известно, что санитарные машины должны выехать из-за будущей ночной атаки в верховьях реки. Перед отъездом Генри видится с Кэтрин. В расположении многие недовольны войной, но боятся покинуть фронт из-за угрозы вреда родным со стороны власти. Но все же вынуждены воевать.

Атака началась. В блиндаж с лейтенантом и шоферами попадает бомба. Генри ранен, но кое-как пытается помочь умирающему шоферу. Генри готовят к отправлению в центральный госпиталь в Милане. Но как раз туда отправляют и Кэтрин Баркли. В госпитале Генри на колене делают сложную операцию. Затем он встречает Кэтрин. Когда Генри мог передвигаться на костылях, то они больше времени проводили вместе – и днем, и ночью. Они выглядят, как супружеская пара, но официально узаконить свои отношения им не удается.

Прошло несколько месяцев. На фронте положение становится тяжелым. Обе стороны уже устали воевать. Генри предписали возвращаться в часть. Но при отъезде он узнает, что Кэтрин уже три месяца носит его ребенка. По возвращении в часть он уже не застает некоторых своих знакомых. Да и взгляды на жизнь значительно поменялись. Он также продолжает работу санитара. В одной из поездок бригада Генри застревает в грязи и дальше им приходится идти пешком. В пусти их останавливает итальянская жандармерия. Их внимание привлекает американский акцент Генри. Его хотят расстрелять, но ему удается бежать. Прыгнув с разбегу в реку, он плывет под водой. Ныряя и выныривая, ему удается уйти от погони.

Оторвавшись от преследователей, Генри твердо решает покончить с войной, так как остаток своей жизни хотел провести в довольстве и проводить больше времени с Кэтрин. Как бы ни старался Генри вблизи любимой женщины забыть произошедшее, но все равно время от времени война напоминала о себе. Уж сколько она забрала жизней, а сколько еще заберет. Все эти мысли не покидали Генри даже тогда, когда он был объявлен врагом. Он опасался, что если его без формы увидят на улице, то немедленно расстреляют. Но все же кто-то донес на него о его местопребывании. Генри и Катрин помогает бармен, который описывает им маршрут следования в Швейцарию.

Вроде как они спасены, проводя время в деревянном домике в Монтре. Из газет постоянно узнают, что война еще не закончена. Близился срок родов Кэтрин, но у нее были проблемы – ее таз был узковат. Они больше времени проводят вместе. Как бы они прятались, но все же им нужно было выходить в люди, так как у Кэтрин начинались схватки. Ей делают кесарево сечение, где ребенок рождается мертвым, да и сама Кэтрин умирает. Вот так Генри понимает, что любого человека настигает смерть, и какие бы препятствия ни встречались в пути, все равно всему есть конец в этом

Эрнест Хемингуэй

Эта книга писалась в Париже, в Ки-Уэст, Флорида, в Пигготе, Арканзас, в Канзас-Сити, Миссури, в Шеридане, Вайоминг; а окончательная редакция была завершена в Париже, весной 1929 года.

Когда я писал первый вариант, в Канзас-Сити с помощью кесарева сечения родился мой сын Патрик, а когда я работал над окончательной редакцией, в Оук-Парке, Иллинойс, застрелился мой отец. Мне еще не было тридцати ко времени окончания этой книги, и она вышла в свет в день биржевого краха. Мне всегда казалось, что отец поторопился, но, может быть, он уже больше не мог терпеть. Я очень любил отца и потому не хочу высказывать никаких суждений.

Я помню все эти события и все места, где мы жили, и что у нас было в тот год хорошего и что было плохого. Но еще лучше я помню ту жизнь, которой я жил в книге и которую я сам сочинял изо дня в день. Никогда еще я не был так счастлив, как сочиняя все это – страну, и людей, и то, что с ними происходило. Каждый день я перечитывал все с самого начала и потом писал дальше и каждый день останавливался, когда еще хорошо писалось и когда мне было ясно, что произойдет дальше.

Меня не огорчало, что книга получается трагическая, так как я считал, что жизнь – это вообще трагедия, исход которой предрешен. Но убедиться, что можешь сочинять, и притом настолько правдиво, что самому приятно читать написанное и начинать с этого каждый свой рабочий день, – было радостью, какой я никогда не знал раньше. Все прочее пустяки по сравнению с этим.

У меня уже вышел один роман в 1926 году. Но когда я за него принимался, я совершенно не знал, как нужно работать над романом: я писал слишком быстро и каждый день кончал только тогда, когда мне уже нечего было больше сказать. Поэтому первый вариант был очень плох. Я написал его за полгода, и потом мне пришлось все переписать заново. Но, переписывая, я многому научился.

Мой издатель, Чарльз Скрибнер, который превосходно разбирается в лошадях, знает все, что, вероятно, допустимо знать об издательском деле, и, как ни странно, кое-что смыслит в книгах, спросил меня, как я отношусь к иллюстрациям и согласен ли я, чтобы моя книга вышла иллюстрированным изданием. На такой вопрос нетрудно ответить: если только художник не такой же мастер своего дела, как писатель – своего (или лучший), ничто не может быть ужаснее для писателя, чем видеть живые в его памяти места, людей и вещи изображенными на бумаге кем-то, кто ничего этого не знает.

Напиши я роман, действие которого происходит на Багамских островах, я хотел бы, чтобы иллюстрации к нему сделал Уинслоу Хомер, но чтобы при этом он ничего не иллюстрировал, а просто нарисовал бы Багамские острова и то, что он там видел. Будь я Мопассаном (чего можно пожелать каждому, живому и мертвому), я взял бы в качестве иллюстрации к своим книгам рисунки и картины Тулуз-Лотрека и кое-какие пленеры Ренуара среднего периода, а нормандские пейзажи вовсе не позволил бы иллюстрировать, потому что никакому художнику не сделать это лучше.

Можно и еще придумывать, кого бы ты хотел взять в иллюстраторы, будь ты тем или другим писателем. Но писателей этих уже нет и этих художников тоже нет, как нет и Макса Перкинса, и многих, умерших в прошлом году. Нынешний год хорош уже тем, что, какие бы потери ни ждали нас в этом году, он не будет хуже, чем прошлый год, или 1944-й, или начало зимы и весна 1945-го. То были урожайные годы по части потерь.

Когда мы встречали этот год в Сан-Вэлли, Айдахо, с шампанским, купленным в складчину, кто-то затеял игру, состоявшую в том, что нужно было проползать на спине под натянутой веревкой или под деревянной палкой так, чтобы не коснуться ее животом, носом, шнурами тирольской куртки или еще чем-нибудь. Я сидел в уголке с мисс Ингрид Бергман, попивая складчинное шампанское, и я сказал ей: «Дочка, этот год будет худшим из худших». (Эпитеты опускаются.)

Мисс Бергман спросила, почему я так думаю. Для нее пока все годы были хорошими, и ей трудно было со мной согласиться. Я сказал, что недостаточный запас слов и плохая дикция мешают мне объяснить подробнее, но есть много разрозненных примет, которые не предвещают ничего хорошего, а это зрелище богачей и весельчаков, ползающих не то под палкой, не то под натянутой веревкой, еще укрепляет мои дурные предчувствия. На том мы и покончили.

Итак, эта книга впервые вышла в свет в 1929 году, в тот самый день, когда разразился крах на нью-йоркской бирже. Иллюстрированное издание должно появиться нынешней осенью. За это время умер Скотт Фицджеральд, умер Том Вулф, умер Джим Джойс (чудесный товарищ, непохожий на официального Джойса, выдуманного биографами, тот, что однажды в подпитии спросил меня, не кажутся ли мне его книги чересчур провинциальными); умер Джон Бишоп, умер Макс Перкинс. Умерло и много таких, кому следовало умереть; одни повисли кверху ногами у какой-нибудь бензоколонки в Милане, других повесили, худо ли, хорошо ли, в разбомбленных немецких городах. А сколько умерло безвестных, безымянных, и часто очень любивших жизнь.

Называется эта книга «Прощай, оружие!», а кроме первых трех лет после того, как она была написана, в мире почти все время где-нибудь да идет война. Многих тогда удивляло – почему этот человек так занят и поглощен мыслями о войне, но теперь, после 1933 года, быть может, даже им стало понятно, почему писатель не может оставаться равнодушным к тому непрекращающемуся наглому, смертоубийственному, грязному преступлению, которое представляет собой война. Я принимал участие во многих войнах, поэтому я, конечно, пристрастен в этом вопросе, надеюсь, даже очень пристрастен. Но автор этой книги пришел к сознательному убеждению, что те, кто сражается на войне, самые замечательные люди, и чем ближе к передовой, тем более замечательных людей там встречаешь; зато те, кто затевает, разжигает и ведет войну, – свиньи, думающие только об экономической конкуренции и о том, что на этом можно нажиться. Я считаю, что все, кто наживается на войне и кто способствует ее разжиганию, должны быть расстреляны в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых они посылают сражаться.

Автор, этой книги с радостью взял бы на себя миссию организовать такой расстрел, если бы те, кто пойдет воевать, официально поручили ему это, и позаботился бы о том, чтобы все было сделано по возможности гуманно и прилично (ведь среди расстреливаемых могут попасться разные люди) и чтобы все тела были преданы погребению. Можно было бы даже похоронить их в целлофане или использовать какой-нибудь другой современный синтетический материал. А если бы под конец нашлись доказательства, что я сам каким-либо образом повинен в начавшейся войне, пусть бы и меня, как это ни печально, расстрелял тот же стрелковый взвод, а потом пусть бы меня похоронили в целлофане, или без, или просто бросили мое голое тело на склоне горы.

Итак – вот вам книга, спустя без малого двадцать лет, и вот вам предисловие к ней.

Финка-Виджия, Сан-Франсиско-де-Паула, Куба

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава первая

В тот год поздним летом мы стояли в деревне, в домике, откуда видны были река и равнина, а за ними горы. Русло реки устилали голыш и галька, сухие и белые на солнце, а вода была прозрачная и быстрая и совсем голубая в протоках. По дороге мимо домика шли войска, и пыль, которую они поднимали, садилась на листья деревьев. Стволы деревьев тоже были покрыты пылью, и листья рано начали опадать в тот год, и мы смотрели, как идут по дороге войска, и клубится пыль, и падают листья, подхваченные ветром, и шагают солдаты, а потом только листья остаются лежать на дороге, пустой и белой.

Равнина была плодородна, на ней было много фруктовых садов, а горы за равниной были бурые и голые. В горах шли бои, и по ночам видны были вспышки разрывов. В темноте это напоминало зарницы; только ночи были прохладные, и в воздухе не чувствовалось приближения грозы.

Иногда в темноте мы слышали, как под нашими окнами проходят войска и тягачи везут мимо нас орудия. Ночью движение на дороге усиливалось, шло много мулов с ящиками боеприпасов по обе стороны вьючного седла, ехали серые грузовики, в которых сидели солдаты, и другие, с грузом под брезентовой покрышкой, подвигавшиеся вперед не так быстро. Днем тоже проезжали тягачи с тяжелыми орудиями на прицепе, длинные тела орудий были прикрыты зелеными ветками, и поверх тягачей лежали зеленые густые ветки и виноградные лозы. К северу от нас была долина, а за нею каштановая роща и дальше еще одна гора, на нашем берегу реки. Ту гору тоже пытались взять, но безуспешно, и осенью, когда начались дожди, с каштанов облетели все листья, и ветки оголились, и стволы почернели от дождя. Виноградники тоже поредели и оголились, и все кругом было мокрое, и бурое, и мертвое по-осеннему. Над рекой стояли туманы, и на горы наползали облака, и грузовики разбрызгивали грязь на дороге, и солдаты шли грязные и мокрые в своих плащах; винтовки у них были мокрые, и две кожаные патронные сумки на поясе, серые кожаные сумки, тяжелые от обойм с тонкими 6,5-миллиметровыми патронами, торчали спереди под плащами так, что казалось, будто солдаты, идущие по дороге, беременны на шестом месяце.

В предисловии к роману «Прощай, оружие!», краткое содержание которого изложено в сегодняшней статье, автор назвал войну наглым, смертоубийственным, грязным преступлением. Хемингуэй знал о ней не понаслышке. Он участвовал в Первой мировой войне, после чего и написал вышеупомянутую книгу.

Одно из лучших произведений, посвященных войне, - роман «Прощай, оружие!». Краткое содержание дает представление о сюжете, героях, особенностях книги Хемингуэя. Сокращенный вариант подойдёт людям занятым. Его предпочитают также те, кто считают чтение лишней тратой времени, но желают иметь хотя бы поверхностное представление о знаменитых произведениях литературы.

Стоит ли читать краткое содержание? "«Прощай, оружие!», как и другие сочинения лучших авторов XX века, читать нужно только полностью", - скажут многие. С этим утверждением можно поспорить. Ведь нередко экранизации или даже пересказ книги побуждает на прочтение оригинала - в данном случае самого романа «Прощай, оружие!».

Знакомство с Кэтрин.
В ожидании наступления.
Атака.
В Милане.
Арест.
Конец войны.
Швейцария.

Знакомство с Кэтрин

Главный герой - лейтенант Фредерик Генри . События происходят в годы Первой мировой войны. Фредерик служит в санитарных войсках итальянской армии. Поначалу бои идут вяло, и у солдат есть время ходить по борделям, пить спиртное - в общем, развлекаться. Главный герой знакомится со странной девушкой по имени Кэтрин. Она работает медсестрой. Во Франции у девушки погиб жених.

В ожидании наступления

Австрийцы находятся совсем близко. Генри пытается ухаживать за Кэтрин, но его удивляет странное поведение девушки. За попытку поцеловать он получает пощечину . Но вдруг ее поведение меняется, и она сама готова броситься ему в объятия. Фредерик не исключает, что девушка слегка не в себе. Однако она красива, проводить время в ее компании куда приятнее, нежели в публичном доме.

Атака

Солдаты отправляются в наступление. По пути лейтенант выскакивает из машины, дабы повидаться Кэтрин. Она дарит ему медальон с изображением католического святого.

Война в романе показана без прикрас. Об этом важно сказать при анализе произведения. «Прощай, оружие!» - книга, пропитанная ненавистью к войне. Автор не изобразил ни героизма, ни самоотверженности. Итальянские солдаты в минуты затишья рассуждают о войне. Что может быть хуже неё? Даже проиграть войну - и то лучше. Захватчики дойдут до Италии, а затем вернутся. Каждому солдату хочется домой.

В блиндаж, где находится лейтенант, попадает бомба. Много погибших. Кровь, развороченные тела, стоны умирающих - всё это довольно реалистично изображает Эрнест Хемингуэй. «Прощай, оружие!» - произведение, созданное человеком, который когда-то, еще в юности, полагал, что писатель непременно должен иметь военный опыт. Но оказавшись на фронте, возненавидел на всю жизнь всех тех, кто развязывает войну и наживается на ней.

Генри получает тяжелое ранение, его отправляют в миланский госпиталь. От священника, который навещает его однажды, он узнаёт, что и Кэтрин туда переводят.

В Милане

До того как Генри получил ранение и попал в миланский госпиталь, он и не знал, что способен любить. Неожиданно для себя он вдруг с большим нетерпением ждет Кэтрин. Лишь только она заходит в палату, лейтенант понимает, что он ее любит. Между ними завязывается роман. Вскоре Фредерик уже может передвигаться на костылях. С Кэтрин он проводит много времени. Почти каждый день они отправляются в парк, и все чаще проводят вместе ночи.

Они считают себя мужем и женой. Но Кэтрин против заключения брака - в таком случае ей придется уехать. Девушку посещают предчувствия, что с ней произойдёт нечто страшное.

Проходит несколько месяцев. Генри должен вернуться в часть. Однако он чувствует, что Кэтрин от него что-то скрывает. Наконец-то ему удается добиться от нее правды: девушка уже три месяца как беременна.

Арест

Генри не удаётся добраться до части. По дороге его задерживает итальянская жандармерия. Лейтенанта принимают за переодетого немца. Особенно подозрительным жандармам почему-то кажется его американский акцент. Фредерика собираются расстрелять. Однако ему чудом удается сбежать.

Конец войне

Спасаясь от жандармов, Генри прыгает в реку. Вода словно смывает с него чувство воинского долга. Война еще не закончилась, но для Фредерика ее больше нет, что и объясняет значение названия романа - «Прощай, оружие!». Тему книги можно назвать пацифистской . Человек, по мнению Хемингуэя, рожден не для войны, а для того, чтобы любить и быть любимым.

Генри возвращается к Кэтрин. Война не прошла бесследно. То и дело в голову лезут невесёлые мысли. В Италии долго оставаться опасно. К тому же знакомый бармен сообщает, что на Генри кто-то донес . Утром придут его арестовывать.

Швейцария

Бармен находит для Фредерика лодку. Они решают бежать в Швейцарию. План срабатывает. Несколько месяцев главные персонажи («Прощай, оружие!») проводят в Монтрё, в большом деревянном домике. Кругом сосны и горы. И кажется, что войны никогда не было. Счастье заканчивается в тот день, когда у Кэтрин начинаются схватки. При родах умирает ребёнок. Мать погибает от потери крови. Так печально заканчивается роман «Прощай, оружие!», сюжет которого мы изложили. Герой книги не обрел счастья даже вдали от войны.

После публикации книги «Прощай, оружие!» Эрнесту Хемингуэю не раз говорили, что она получилась слишком трагической. Но писатель полагал, что жизнь - это и есть сплошная трагедия. Ведь ее исход предрешен .

Из истории создания

Хемингуэй начал работу над книгой в марте 1928 года. Спустя год рукопись была отправлена в редакцию. В конце сентября 1929 года произведение вышло в свет и стало очередной сенсацией в мире литературы. Роман с самого начала был воспринят как резкая антивоенная книга, которая показывает несостоятельность цивилизации, неспособной предотвратить вооруженные конфликты.

Критика

О романе Хемингуэя написано множество статей. Для того чтобы сделать полный обзор их всех, придётся написать отдельную книгу. Критики особое внимание обращали на стиль писателя. Один из них заметил, что в романе «Прощай, оружие!» только военные сцены переданы типичным языком Хемингуэя. В остальных же был замечен «неуклюжий стиль». Другой критик утверждал, что это произведение можно поставить на одну доску с лучшими книгами, созданными с тех пор, как существует английский язык.

Анализ

Стиль Хемингуэя действительно своеобразен. Так, как он пишет, не пишет никто. События он описывает короткими, обрубленными фразами. Так же передает чувства, мысли своих героев. Война у Хемингуэя ужасна в своей простоте. Писатель не использует каких-либо красочных описаний для того, чтобы передать трагедию, ужас. Всё очень лаконично, просто. Но именно благодаря сдержанному, холодному стилю читатель проникается переживаниями людей, оказавшихся в центре военных действий.

Хемингуэя давно поставили в один ряд с классиками за мастерство в создании ситуаций, их описания, раскрытие характеров персонажей. Примечательно, что диалоги прописаны как-то сумбурно, создается впечатление, что разговаривают сумасшедшие: отрывочные высказывания, множество повторений и так далее. Но если вдуматься, люди в повседневной жизни ведут несодержательные диалоги. Хемингуэй изображает жизнь такой, какая она есть.

Что же касается эффекта безумия в разговорах героев романа, то стоит вспомнить, что обитают они в годы войны. Войны, которая на тот момент оказалась самой страшной в истории человечества. Сознание того, кто прошел фронт, нередко нарушается. Быть может, странные диалоги прописаны Хемингуэем неслучайно.

Пейзаж

Дождь сопровождает героев на множестве страниц романа. Это далеко не новаторский художественный метод. Многие писатели обращали внимание на то, как удачно и как тонко можно провести параллель между состоянием души человека и состоянием природы. Человеку больно, и природа плачет.

Герои

Критики не раз отмечали, что в романе «Прощай, оружие!» показана своего рода предыстория главного героя произведения «Фиеста». Джек Варне - представитель так называемого потерянного поколения. Лейтенанта Генри охарактеризовать так однозначно нельзя. Его образ в романе даётся в динамике.

Читатель видит его в процессе накопления впечатлений, воспитания чувств. В книге происходит изменение его жизненных позиций. В начале романа это человек циничный, убежденный в том, что не способен на глубокую привязанности. А потому менее уязвим. В главах, которые повествуют о швейцарском периоде, он уже предстаёт в почти романтичном образе.

После Первой мировой войны в мире было создано множество антивоенных романов. Но, в отличие от общей массы подобных произведений, у Хемингуэя история главного героя неразрывно связана с историей героини. В характере Кэтрин есть тоже динамика, хотя она и не совпадает с динамикой главного героя.

История любви Фредерика и Кэтрин составляет первую сюжетную линию романа. Война - вторую. Но события на фронте в произведении, конечно, не служат простым фоном. Война нанесла сокрушительный удар по иллюзиям о всеобщем благополучии. Она породила социальное явление, которое принято называть «потерянным поколением».

Экранизация

«Прощай, оружие!» - фильм 1934 года, удостоенный четырех наград «Оскар». Режиссер - Фрэнк Борзейги . Произведение Хемингуэя экранизировали ещё трижды. Второй раз - в 1957 году. Режиссером картины стал Чарльз Видор . Другие фильмы по книге Эрнеста Хемингуэя вышли 1966-м и 1970-м. Авторское название во всех кинолентах сохранено.

Краткое содержание "Прощай оружие!" Эрнеста Хемингуэя

"Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература XX века" - Ред. и сост. В. И. Новиков. - М. : Олимп, 1997

1915-1918 гг. Итало-австрийский фронт. Американец Фредерик Генри - лейтенант санитарных войск итальянской армии (итальянской - потому что США ещё не вступили в войну, а Генри пошёл добровольцем). Перед наступлением в городке на Плавне, где стоят санитарные части, - затишье. Офицеры проводят время кто как умеет - пьют, играют в бильярд, ходят в публичный дом и вгоняют в краску полкового священника, обсуждая при нем разные интимные вещи.

В расположенный по соседству английский госпиталь приезжает молодая медсестра Кэтрин Баркли, у которой во Франции погиб жених. Она сожалеет, что не вышла за него замуж раньше, не подарила ему хоть немного счастья.

По войскам проносится слух, что надо ждать скорого наступления. Надо срочно разбить перевязочный пункт для раненых. Австрийские части находятся близко от итальянцев - на другой стороне реки. Генри скрашивает напряжение ожидания ухаживанием за Кэтрин, хотя его смущают некоторые странности её поведения. Сначала после попытки её поцеловать он получает пощёчину, потом девушка сама целует его, взволнованно спрашивая, всегда ли он будет добр к ней. Генри не исключает, что она слегка помешанная, но девушка очень красива, и встречаться с ней лучше, чем проводить вечера в офицерском публичном доме. На очередное свидание Генри приходит основательно пьяным и к тому же сильно опаздывает - впрочем, свидание не состоится: Кэтрин не совсем здорова. Неожиданно лейтенант чувствует себя непривычно одиноким, на душе у него муторно и тоскливо.

На следующий день становится известно, что ночью в верховьях реки будет атака, туда должны выехать санитарные машины. Проезжая мимо госпиталя, Генри на минуту выскакивает повидаться с Кэтрин, та даёт ему медальон с изображением святого Антония - на счастье. Приехав на место, он располагается с шофёрами в блиндаже; молодые ребята-итальянцы дружно ругают войну - если бы за дезертирство не преследовали родных, никого бы из них здесь не было. Нет ничего хуже войны. Проиграть её - и то лучше. А что будет? Австрийцы дойдут до Италии, устанут и вернутся домой - каждому хочется на родину. Война нужна только тем, кто на ней наживается.

Начинается атака. В блиндаж, где находится лейтенант с шофёрами, попадает бомба. Раненный в ноги, Генри пытается помочь умирающему рядом шофёру. Те, кто уцелел, доставляют его к пункту первой помощи. Там, как нигде, видна грязная сторона войны - кровь, стоны, развороченные тела. Генри готовят к отправке в центральный госпиталь - в Милан. Перед отъездом его навещает священник, он сочувствует Генри не столько потому, что того ранили, сколько потому, что тому трудно любить. Человека, Бога... И все же священник верит, что когда-нибудь Генри научится любить - душа у него ещё не убита - и тогда будет счастлив. Кстати, его знакомую медсестру - кажется, Баркли? - тоже переводят в миланский госпиталь.

В Милане Генри переносит сложную операцию на колене. Неожиданно для себя он с большим нетерпением ждёт приезда Кэтрин и, как только она входит в палату, переживает удивительное открытие: он любит её и не может без неё жить. Когда Генри научился передвигаться на костылях, они с Кэтрин начинают ездить в парк на прогулку или обедают в уютном ресторанчике по соседству, пьют сухое белое вино, а потом возвращаются в госпиталь, и там, сидя на балконе, Генри ждёт, когда Кэтрин закончит работу и придёт к нему на всю ночь и её дивные длинные волосы накроют его золотым водопадом.

Они считают себя мужем и женой, ведя отсчёт супружеской жизни со дня появления Кэтрин в миланском госпитале. Генри хочет, чтобы они поженились на самом деле, но Кэтрин возражает: тогда ей придётся уехать: как только они начнут улаживать формальности, за ней станут следить и их разлучат. Ее не беспокоит, что их отношения никак официально не узаконены, девушку больше волнует неясное предчувствие, ей кажется, что может случиться нечто ужасное.

Положение на фронте тяжёлое. Обе стороны уже выдохлись, и, как сказал Генри один английский майор, та армия, которая последней поймёт, что выдохлась, выиграет войну. После нескольких месяцев лечения Генри предписано вернуться в часть. Прощаясь с Кэтрин, он видит, что та чего-то недоговаривает, и еле добивается от неё правды: она уже три месяца беременна.

В части все идёт по-прежнему, только некоторых уж нет в живых. Кто-то подхватил сифилис, кто-то запил, а священник все так же остаётся объектом для шуток. Австрийцы наступают. Генри теперь с души воротит от таких слов, как «слава», «доблесть», «подвиг» или «святыня», - они звучат просто неприлично рядом с конкретными названиями деревень, рек, номерами дорог и именами убитых. Санитарные машины то и дело попадают на дорогах в заторы; к колоннам машин прибиваются отступающие под натиском австрийцев беженцы, они везут в повозках жалкий домашний скарб, а под днищами повозок бегут собаки. Машина, в которой едет Генри, постоянно увязает в грязи и наконец застревает совсем. Генри и его подручные идут дальше пешком, их неоднократно обстреливают. В конце концов их останавливает итальянская полевая жандармерия, принимая за переодетых немцев, особенно подозрительным им кажется Генри с его американским акцентом. Его собираются расстрелять, но лейтенанту удаётся бежать - он с разбегу прыгает в реку и долго плывёт под водой. Набрав воздуху, ныряет снова. Генри удаётся уйти от погони.

Генри понимает, что с него хватит этой войны, - река словно смыла с него чувство долга. Он покончил с войной, говорит себе Генри, он создан не для того, чтобы воевать, а чтобы есть, пить и спать с Кэтрин. Больше он не намерен с ней расставаться. Он заключил сепаратный мир - лично для него война кончилась. И все же ему трудно отделаться от чувства, какое бывает у мальчишек, которые сбежали с уроков, но не могут перестать думать о том, что же сейчас происходит в школе. Добравшись наконец до Кэтрин, Генри чувствует себя, словно вернулся домой, - так хорошо ему подле этой женщины. Раньше у него так не было: он знал многих, но всегда оставался одиноким. Ночь с Кэтрин ничем не отличается от дня - с ней всегда прекрасно. Но от войны осталась оскомина, и в голову лезут разные невесёлые мысли вроде того, что мир ломает каждого. Некоторые на изломе становятся крепче, но тех, кто не хочет ломаться, убивают. Убивают самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых - без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, то тебя убьют тоже - только без особой спешки.

Генри знает: если его увидят на улице без формы и узнают, то расстреляют. Бармен из гостиницы, где они живут, предупреждает: утром Генри придут арестовать - кто-то донёс на него. Бармен находит для них лодку и показывает направление, куда надо плыть, чтобы попасть в Швейцарию.

План срабатывает, и всю осень они живут в Монтрё в деревянном домике среди сосен, на склоне горы. Война кажется им очень далёкой, но из газет они знают, что бои ещё идут.

Близится срок родов Кэтрин, с ней не все благополучно - у неё узковат таз. Почти все время Генри и Кэтрин проводят вдвоём - у них нет потребности в общении, эта война словно вынесла их на необитаемый остров. Но вот выход в мир, к людям становится необходим: у Кэтрин начинаются схватки. Родовая деятельность очень слабая, и ей делают кесарево сечение, однако уже поздно - измученный ребёнок рождается мёртвым, умирает и сама Кэтрин, Вот так, думает опустошённый Генри, все всегда кончается этим - смертью. Тебя швыряют в жизнь и говорят тебе правила, и в первый же раз, когда застанут врасплох, убивают. Никому не дано спрятаться ни от жизни, ни от смерти.

В.И.Бернацкая

Характеристика образа Фредерика Генри

Е.В. Авросимова - Все герои произведений зарубежной литературы, М. Олимп, 1998

Фредерик Генри - главное действующее лицо романа, лейтенант. Хемингуэй исследует генезис надломленного поколения, прослеживая процесс становления его жизненных ценностей. Лейтмотив такого становления, протекающего в координатах гордой замкнутости в себе и намеренной отрешенности от всякого рода житейской суеты (эта отрешенность мастерски аранжирована неповторимой хемингуэевской стилистикой подчеркнуто бесстрастного, чуждого видимой эмоциональности повествования), - категорическое неприятие героем Хемингуэя фальши и лицемерия в чем бы то ни было. Старающийся - видимо, не без причин - не вспоминать о своей заокеанской родне американец Генри, некогда отправившийся на войну добровольцем и служащий в чине лейтенанта в санитарном отряде итальянской армии, которая, похоже, навсегда погрязла в вялом противостоянии австрийцам на севере страны, отнюдь не Мизантроп и не циник, хотя подчас и не прочь прикинуться таковым. Просто, многое повидав за три фронтовых года, он так же изверился в официозной риторике рапортов и отчетов, как и в сентиментальной приторности затертых формул, в какие принято облекать интимные чувства и устремления. Педантично придерживающийся правила всегда быть честным с окружающими и никогда не лгать самому себе ("Я знал многих женщин, но всегда оставался одиноким, бывая с ними, а это - худшее одиночество"), знающий толк в хорошей выпивке, кухне и рыбной ловле, Генри равно искренен в общении с военным врачом Ринальди, незлобивым полковым священником, простыми итальянскими солдатами - шоферами санитарной автоколонны и даже... возлюбленной - медсестрой-англичанкой Кэтрин Баркли.

Такой же, впрочем, как он сам, жертвой двух самообманов - ослепления миражной любовью (она потеряла избранника на фронте, так и не успев вкусить счастья плотского союза) и миражным патриотизмом. Однако именно любовь, притом счастливая, разделенная, взаимная, станет ахиллесовой пятой хемингуэевского "рыцаря без страха и упрека", до поры мыслящего себя неуязвимым в скорлупе своего мнимого эгоцентризма. Подарив Генри и его избраннице несколько месяцев "беззаконного" любовного счастья посреди объятой пламенем Первой мировой войны Европы, романист оставит героя одиноким. Кэтрин умрет при родах, погибнет и зачатый в прифронтовой полосе ребенок-дитя не освященного церковью брака двух невероятно мужественных людей, осмелившихся творить жизнь в эпицентре растянувшейся на годы чудовищной гекатомбы.

Действие романа происходит в 1915-1918 гг. на итало-австрийском фронте.

Американец Фредерик Генри - лейтенант санитарных войск итальянской армии (итальянской - потому что США еще не вступили в войну, а Генри пошел добровольцем). Перед наступлением в городке на Плавне, где стоят санитарные части, - затишье. Офицеры проводят время кто как умеет - пьют, играют в бильярд, ходят в публичный дом и вгоняют в краску полкового священника, обсуждая при нем разные интимные вещи.

По войскам проносится слух, что надо ждать скорого наступления. Надо срочно разбить перевязочный пункт для раненых. Австрийские части находятся близко от итальянцев - на другой стороне реки. Генри скрашивает напряжение ожидания ухаживанием за Кэтрин, хотя его смущают некоторые странности её поведения. Сначала после попытки её поцеловать он получает пощечину, потом девушка сама целует его, взволнованно спрашивая, всегда ли он будет добр к ней. Генри не исключает, что она слегка помешанная, но девушка очень красива, и встречаться с ней лучше, чем проводить вечера в офицерском публичном доме. На очередное свидание Генри приходит основательно пьяным и к тому же сильно опаздывает - впрочем, свидание не состоится: Кэтрин не совсем здорова. Неожиданно лейтенант чувствует себя непривычно одиноким, на душе у него муторно и тоскливо.

На следующий день становится известно, что ночью в верховьях реки будет атака, туда должны выехать санитарные машины. Проезжая мимо госпиталя, Генри на минуту выскакивает повидаться с Кэтрин, та дает ему медальон с изображением святого Антония - на счастье. Приехав на место, он располагается с шоферами в блиндаже; молодые ребята-итальянцы дружно ругают войну - если бы за дезертирство не преследовали родных, никого бы из них здесь не было. Нет ничего хуже войны. Проиграть её - и то лучше. А что будет? Австрийцы дойдут до Италии, устанут и вернутся домой - каждому хочется на родину. Война нужна только тем, кто на ней наживается.

Начинается атака. В блиндаж, где находится лейтенант с шоферами, попадает бомба. Раненный в ноги, Генри пытается помочь умирающему рядом шоферу. Те, кто уцелел, доставляют его к пункту первой помощи. Там, как нигде, видна грязная сторона войны - кровь, стоны, развороченные тела. Генри готовят к отправке в центральный госпиталь - в Милан. Перед отъездом его навещает священник, он сочувствует Генри не столько потому, что того ранили, сколько потому, что тому трудно любить. Человека, Бога… И все же священник верит, что когда-нибудь Генри научится любить - душа у него еще не убита - и тогда будет счастлив. Кстати, его знакомую медсестру - кажется, Баркли? - тоже переводят в миланский госпиталь.

В Милане Генри переносит сложную операцию на колене. Неожиданно для себя он с большим нетерпением ждет приезда Кэтрин и, как только она входит в палату, переживает удивительное открытие: он любит её и не может без нее жить. Когда Генри научился передвигаться на костылях, они с Кэтрин начинают ездить в парк на прогулку или обедают в уютном ресторанчике по соседству, пьют сухое белое вино, а потом возвращаются в госпиталь, и там, сидя на балконе, Генри ждет, когда Кэтрин закончит работу и придет к нему на всю ночь и её дивные длинные волосы накроют его золотым водопадом.

Они считают себя мужем и женой, ведя отсчет супружеской жизни со дня появления Кэтрин в миланском госпитале. Генри хочет, чтобы они поженились на самом деле, но Кэтрин возражает: тогда ей придется уехать: как только они начнут улаживать формальности, за ней станут следить и их разлучат. Ее не беспокоит, что их отношения никак официально не узаконены, девушку больше волнует неясное предчувствие, ей кажется, что может случиться нечто ужасное.

Положение на фронте тяжелое. Обе стороны уже выдохлись, и, как сказал Генри один английский майор, та армия, которая последней поймет, что выдохлась, выиграет войну. После нескольких месяцев лечения Генри предписано вернуться в часть. Прощаясь с Кэтрин, он видит, что та чего-то недоговаривает, и еле добивается от нее правды: она уже три месяца беременна.

В части все идет по-прежнему, только некоторых уж нет в живых. Кто-то подхватил сифилис, кто-то запил, а священник все так же остается объектом для шуток. Австрийцы наступают. Генри теперь с души воротит от таких слов, как «слава», «доблесть», «подвиг» или «святыня», - они звучат просто неприлично рядом с конкретными названиями деревень, рек, номерами дорог и именами убитых. Санитарные машины то и дело попадают на дорогах в заторы; к колоннам машин прибиваются отступающие под натиском австрийцев беженцы, они везут в повозках жалкий домашний скарб, а под днищами повозок бегут собаки. Машина, в которой едет Генри, постоянно увязает в грязи и наконец застревает совсем. Генри и его подручные идут дальше пешком, их неоднократно обстреливают. В конце концов их останавливает итальянская полевая жандармерия, принимая за переодетых немцев, особенно подозрительным им кажется Генри с его американским акцентом. Его собираются расстрелять, но лейтенанту удается бежать - он с разбегу прыгает в реку и долго плывет под водой. Набрав воздуху, ныряет снова. Генри удается уйти от погони.

Генри понимает, что с него хватит этой войны, - река словно смыла с него чувство долга. Он покончил с войной, говорит себе Генри, он создан не для того, чтобы воевать, а чтобы есть, пить и спать с Кэтрин. Больше он не намерен с ней расставаться. Он заключил сепаратный мир - лично для него война кончилась. И все же ему трудно отделаться от чувства, какое бывает у мальчишек, которые сбежали с уроков, но не могут перестать думать о том, что же сейчас происходит в школе. Добравшись наконец до Кэтрин, Генри чувствует себя, словно вернулся домой, - так хорошо ему подле этой женщины. Раньше у него так не было: он знал многих, но всегда оставался одиноким. Ночь с Кэтрин ничем не отличается от дня - с ней всегда прекрасно. Но от войны осталась оскомина, и в голову лезут разные невеселые мысли вроде того, что мир ломает каждого. Некоторые на изломе становятся крепче, но тех, кто не хочет ломаться, убивают. Убивают самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых - без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, то тебя убьют тоже - только без особой спешки.

Генри знает: если его увидят на улице без формы и узнают, то расстреляют. Бармен из гостиницы, где они живут, предупреждает: утром Генри придут арестовать - кто-то донес на него. Бармен находит для них лодку и показывает направление, куда надо плыть, чтобы попасть в Швейцарию.

План срабатывает, и всю осень они живут в Монтрё в деревянном домике среди сосен, на склоне горы. Война кажется им очень далекой, но из газет они знают, что бои еще идут.

Близится срок родов Кэтрин, с ней не все благополучно - у нее узковат таз. Почти все время Генри и Кэтрин проводят вдвоем - у них нет потребности в общении, эта война словно вынесла их на необитаемый остров. Но вот выход в мир, к людям становится необходим: у Кэтрин начинаются схватки. Родовая деятельность очень слабая, и ей делают кесарево сечение, однако уже поздно - измученный ребенок рождается мертвым, умирает и сама Кэтрин, Вот так, думает опустошенный Генри, все всегда кончается этим - смертью. Тебя швыряют в жизнь и говорят тебе правила, и в первый же раз, когда застанут врасплох, убивают. Никому не дано спрятаться ни от жизни, ни от смерти.