Реклама на портале

О блаженной жизни. Сенека А.Л

Я принимаю общее правило всех стоиков: «Живи со­образно с природой вещей». Не уклоняться от нее, руко­водствоваться ее законом, брать с нее пример, - в этом и заключается мудрость. Следовательно, жизнь - счастлива, если она согласуется со своей природой. Такая жизнь воз­можна лишь в том случае, если, во-первых, человек посто­янно обладает здравым умом; затем, если дух его мужествен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко вся­ким обстоятельствам; если он, не впадая в тревожную мни­тельность, заботится об удовлетворении физических по­требностей; если он вообще интересуется материальными сторонами жизни, не соблазняясь ни одной из них; нако­нец, если он умеет пользоваться дарами судьбы, не дела­ясь их рабом. Мне незачем присовокуплять, так как ты и сам понимаешь, что результатом такого расположения духа бывает постоянное спокойствие и свобода ввиду устране­ния всяких поводов к раздражению и к страху. Вместо удо­вольствий, вместо ничтожных, мимолетных и не только мерзких, но и вредных наслаждений наступает сильная, неомрачимая и постоянная радость, мир и гармония духа, величие, соединенное с кротостью…

Человек, не имеющий понятия об истине, никоим об­разом не может быть и назван счастливым. Следователь­но, жизнь - счастлива, если она неизменно основывает­ся на правильном, разумном суждении. Тогда дух человека отличается ясностью; он свободен от всяких дурных вли­яний, избавившись не только от терзаний, но и от мелких уколов: он готов всегда удерживать занятое им положение и отстаивать его, несмотря на ожесточенные удары судь­бы…

Если философы и не поступают всегда так, как говорят, то все-таки они приносят большую пользу тем, что они рассуждают, что они намечают нравственные идеалы. А ес­ли бы они и действовали согласно своим речам, то никто не был бы счастливее их. Но и так нельзя относиться с пренебрежением к благородным словам и к людям, вооду­шевленным благородными помыслами. Занятие полезны­ми научными вопросами похвально, даже если бы оно не сопровождалось существенным результатом. Что удиви­тельного в том, что, задумавши подняться на такую высо­ту, они не достигают вершины? Если ты истинный муж, то ты должен уважать людей, решающихся на великие дела, даже в случае их падения. Благородно поступает тот, кто, считаясь не с собственными силами, а с силами человече­ской природы, ставит себе высокие цели, старается их до­стигнуть и мечтает о столь великих идеалах, что вопло­щение их в жизнь оказывается трудным даже для людей, обладающих недюжинными дарованиями. Вот какие цели он может поставить себе: «При виде смерти и при извес­тии о ней я буду сохранять одинаково спокойное выраже­ние лица; я буду переносить тяжелые испытания, каковы бы они ни были, подкрепляя телесные силы духовными; я буду презирать богатство независимо от того, будет ли оно у меня или нет; я не стану печальнее, если оно будет принадлежать другому, и более гордым, если оно будет окружать меня своим блеском; я буду равнодушен к судь­бе, будет ли она жаловать меня или карать; на все земли я буду смотреть как на свои, а на свои - как на всеобщее достояние, буду жить в убеждении, что я родился для дру­гих, и буду за это благодарен природе, так как она не могла позаботиться лучше о моих интересах: меня одного она подарила всем, а всех - мне одному.

Эпиктет. В чем наше благо

Люди и животные устроены разно, потому что у них и назначение разное... Человек, как и животные, должен заботиться и о нуждах своего тела, но главнее всего он должен делать и все то, что назначено одному только человеку и что отличает его от животного... Человек должен поступать так, как указывает ему совесть и разум его.

Мне, как человеку, дано знать, кто я такой, для чего я родился и на что нужен мне разум мой. Оказывается, что я получил самые лучшие духовные способности: разумение, мужество, смирение. А с ними – какое мне дело до того, что может со мной случиться? Кто сможет рассердить или смутить меня?

Когда я вижу человека, который мучает себя какими-нибудь опасениями и беспокойствами, я спрашиваю себя: - Что нужно этому несчастному человеку? Наверно, он хочет чего-нибудь такого, что не находится в его власти и чем он не может сам распорядиться; потому что когда то, чего я хочу, находится в моей власти, то я не могу беспокоиться об этом, а прямо делаю то, чего желаю...

Когда человек желает того, что ему не дано, и отвращается от того, чего он избежать не может, то у него желания не в порядке: он болен расстройством желаний точно так же, как люди бывают больны расстройством желудка или печени.

Таким расстройством желаний болен всякий человек, который тревожится о будущем или мучит себя разными беспокойствами и страхами о том, что от него не зависит...

Люди затрудняются, беспокоятся и волнуются только тогда, когда они заняты внешними делами, от них не зависящими. В этих случаях они тревожно спрашивают себя: что я стану делать? Что-то будет? Что из этого выйдет? Как бы не случилось того или другого? Так бывает с теми, кто постоянно заботится о том, что им не принадлежит.

Наоборот, человек, занятый тем, что от него самого зависит, и полагающий свою жизнь в работе самосовершенствования, не станет так тревожить себя...

Какая же наша способность указывает нам, что следует делать и чего не следует?

– Способность эта называется разумом. Один только разум указывает, что следует делать и чего не следует... А между тем вместо того, чтобы разумом освещать и направлять свою жизнь, мы наваливаем на себя множество посторонних забот. Один заботится о здоровье своего тела и дрожит при одной только мысли заболеть; другой мучает себя заботами о своем богатстве; третий волнуется об участи своих детей, о делах своего брата, об усердии своего раба. Мы добровольно взваливаем на себя все эти ненужные нам заботы...

Что же мне делать в таком случае?

Подчиниться тому, что не от тебя зависит и улучшать в себе то, что зависит только от тебя. Разумно только об этом заботиться, а все остальное принимай так, как оно происходит. Ведь все остальное происходит не так, как ты хочешь, а как то Богу угодно....

Единственное наше благо и зло - в нас самих, в нашей собственной душе. Для каждого из нас благо в том, чтобы жить разумно, а зло в том, чтобы не жить разумно... Если мы будем это твердо помнить, то ни с кем никогда не станем ссориться и враждовать, потому что глупо ссориться из-за того, что не касается нашего блага, и – с людьми заблуждающимися и, стало быть, несчастными.

Сократ понимал это. Злоба жены и неблагодарность сына не заставляли его плакаться на судьбу: жена выливала ему на голову помои и топтала ногами его пирог, а он говорил: “Это меня не касается. То, что мое – мою душу, - никто на свете не может отнять у меня. В этом бессильна и толпа людей против одного человека, и самый сильный против самого слабого. Этот дар дан Богом каждому человеку”...


Да и мож­но ли при­ни­мать к серд­цу то , что тебя сочтут слиш­ком боль­шим бога­чом те, в чьих гла­зах циник Демет­рий был недо­ста­точ­но беден? Этот непре­клон­ный чело­век борол­ся со все­ми есте­ствен­ны­ми потреб­но­стя­ми и был тем бед­нее осталь­ных цини­ков, что отрек­ся не толь­ко от вся­кой соб­ст­вен­но­сти, но и от самих жела­ний, а они тол­ку­ют, что он был недо­ста­точ­но нищ, пото­му что он, изво­ли­те ли видеть, был про­по­вед­ни­ком не доб­ро­де­те­ли, а нище­ты.




Если срав­нить обо­их Като­нов, то Катон Млад­ший в боль­шей сте­пе­ни пре­вос­хо­дил богат­ст­вом сво­е­го пра­деда, чем сам он усту­пал Крас­су. Если бы ему доста­лись еще боль­шие сред­ства, то он не отка­зал­ся бы от них, (4) так как муд­рец не счи­та­ет себя недо­стой­ным слу­чай­ных мило­стей судь­бы. Он не любит богат­ства, но пред­по­чи­та­ет его бед­но­сти; он не откры­ва­ет перед ним сво­е­го серд­ца, но впус­ка­ет его в свой дом; он не отре­ка­ет­ся от име­ю­ще­го­ся у него богат­ства, но удер­жи­ва­ет его, желая пре­до­ста­вить боль­шие сред­ства в рас­по­ря­же­ние доб­ро­де­те­ли.


(3) Пусть еже­днев­но все испол­ня­ет­ся по мое­му жела­нию, пусть за преж­ни­ми бла­годар­ст­вен­ны­ми празд­не­ства­ми сле­ду­ют все новые - все же это не вызо­вет во мне чув­ства само­до­воль­ства. Заме­ни эти бла­го­при­ят­ные обсто­я­тель­ства про­ти­во­по­лож­ны­ми. Пусть со всех сто­рон обу­ре­ва­ют мою душу поте­ри, печаль и раз­лич­ные невзго­ды, пусть вооб­ще ни один день не про­хо­дит у меня без како­го-нибудь огор­че­ния - все-таки я не ста­ну из-за это­го счи­тать себя несчаст­ным сре­ди вели­чай­ших бед, не ста­ну про­кли­нать ни одно­го дня, так как мною при­ня­ты меры к тому, чтобы ни один день не был для меня горест­ным. Но тем не менее я пред­по­чи­таю сдер­жи­вать поры­вы радо­сти, чем подав­лять в себе чув­ство горе­сти.

(4) Вот что ска­жет тебе вели­кий Сократ: « Сде­лай меня победи­те­лем всех наро­дов. Пусть рос­кош­ная колес­ни­ца Вак­ха везет меня, как три­ум­фа­то­ра, с восто­ка до самых Фив. Пусть пер­сид­ские цари ждут от меня реше­ния сво­ей уча­сти - все же я тогда буду боль­ше все­го думать о том, что я чело­век, когда ото­всюду меня будут при­вет­ст­во­вать, как Бога . Допу­сти вне­зап­ную пере­ме­ну это­го достиг­ше­го голо­во­кру­жи­тель­ной высоты сча­стья. Пусть меня поста­вят на чужие носил­ки для укра­ше­ния тор­же­ст­вен­но­го шест­вия гор­до­го и гру­бо­го победи­те­ля - сопро­вож­дая чужую колес­ни­цу, я так же мало буду чув­ст­во­вать себя уни­жен­ным, как тогда, когда я сто­ял на сво­ей соб­ст­вен­ной» . Но тем не менее я пред­по­чи­таю одер­жать победу, чем попасть­ся в плен.

(5) Я буду смот­реть с пре­зре­ни­ем на все цар­ство судь­бы, но, если мне будет пре­до­став­ле­но пра­во выбо­ра, я возь­му себе то, что помяг­че . Все, что доста­нет­ся мне, ока­жет­ся хоро­шим; но я пред­по­чи­таю более лег­кое, более при­ят­ное и менее мучи­тель­ное на прак­ти­ке. Нель­зя, конеч­но, пред­ста­вить себе доб­ро­де­те­ли без труда, но одни доб­ро­де­те­ли нуж­да­ют­ся в поощ­ре­нии, а дру­гие - в обузды­ва­нии. (6) Как спус­каю­ще­му­ся с воз­вы­шен­но­сти при­хо­дит­ся сдер­жи­вать себя, а под­ни­маю­ще­му­ся - под­тал­ки­вать, так и доб­ро­де­те­ли быва­ют частью нис­хо­дя­щи­ми, частью вос­хо­дя­щи­ми. Раз­ве под­ле­жит сомне­нию, что тер­пе­ние, муже­ство, стой­кость и вооб­ще вся­кая доб­ро­де­тель, пре­одоле­ваю­щая труд­но­сти и поко­ря­ю­щая судь­бу, тре­бу­ет от чело­ве­ка подъ­ема, уси­лия, борь­бы? (7) С дру­гой сто­ро­ны, раз­ве не столь же оче­вид­но, что щед­рость, уме­рен­ность и кротость име­ют перед собой, так ска­зать, пока­тый путь? Здесь нуж­но сдер­жи­вать увле­че­ние души, чтобы она не поскольз­ну­лась, а в пер­вом слу­чае мы при­обо­д­ря­ем и под­стре­ка­ем. Итак, в бед­но­сти мы будем про­яв­лять самые пыл­кие доб­ро­де­те­ли, кото­рым пре­пят­ст­вия при­да­ют еще боль­ше силы, а для богат­ства при­бе­ре­жем рас­чет­ли­вые, отли­чаю­щи­е­ся осто­рож­но­стью и урав­но­ве­шен­но­стью.


XXVI

(8) Ввиду озна­чен­но­го деле­ния доб­ро­де­те­лей, я более скло­нен рас­по­ла­гать теми из них, при­ме­не­ние кото­рых спо­кой­нее, чем теми, коих осу­щест­вле­ние сто­ит кро­ви и пота. « Сле­до­ва­тель­но, я, - заме­ча­ет муд­рец, - живу так, как гово­рю, но вы непра­виль­но меня пони­ма­е­те. До ваше­го слу­ха дохо­дит толь­ко звук моих слов, в смысл же их не вни­ка­е­те» . - XXVI. (1) « Какая же раз­ни­ца, - воз­ра­жа­ет про­тив­ник, - меж­ду мною, глуп­цом, и тобою, муд­ре­цом, если каж­дый из нас жела­ет быть бога­тым?» - Весь­ма суще­ст­вен­ная. У муд­ре­ца богат­ство игра­ет слу­жеб­ную роль, а у глуп­ца - гос­под­ст­ву­ю­щую; муд­рец нисколь­ко не под­да­ет­ся вли­я­нию богат­ства, для вас же богат­ство состав­ля­ет все. Вы при­вы­ка­е­те и при­вя­зы­ва­е­тесь к нему, как буд­то кто-нибудь обе­щал вам веч­ное вла­де­ние им, муд­рец же тогда боль­ше все­го дума­ет о бед­но­сти, когда его окру­жа­ет богат­ство. (2) Ведь и пол­ко­во­дец нико­гда так сле­по не пола­га­ет­ся на мир, чтобы не гото­вить­ся к войне, счи­тая ее объ­яв­лен­ной даже в мир­ное вре­мя. Вас пле­ня­ет кра­си­вый дом, как буд­то они вне вся­кой опас­но­сти и слиш­ком вели­ки для того, чтобы у судь­бы хва­ти­ло сил истре­бить их. Вы без­мя­теж­но забав­ля­е­тесь богат­ст­вом, не пред­видя угро­жаю­щей ему опас­но­сти, - так не раз под­вер­гаю­щи­е­ся бло­ка­де вар­ва­ры, будучи незна­ко­мы с воен­ны­ми оруди­я­ми, бес­печ­но смот­рят на осад­ные работы, не пони­мая цели воз­во­ди­мых вда­ли соору­же­ний. (3) То же самое про­ис­хо­дит с вами: вы живе­те празд­но сре­ди сво­их сокро­вищ, не думая о тех мно­го­чис­лен­ных ото­всюду угро­жаю­щих несчаст­ных слу­ча­ях, жерт­вой кото­рых каж­дую мину­ту может сде­лать­ся эта бога­тая добы­ча. Если же отнять богат­ство у муд­ре­ца, то у него оста­нет­ся вся его соб­ст­вен­ность, так как он живет, доволь­ст­ву­ясь насто­я­щим и не заботясь о буду­щем. (4) Сократ или дру­гой муд­рец, име­ю­щий такое же пра­во вос­ста­вать про­тив услов­но­стей чело­ве­че­ской жиз­ни и отли­чаю­щий­ся такой же силой духа, ска­жет: « Я ни в чем так глу­бо­ко не убеж­ден, как в том, что я не дол­жен при­но­рав­ли­вать сво­е­го поведе­ния к вашим взглядам. Осы­пай­те меня со всех сто­рон сво­и­ми обыч­ны­ми упре­ка­ми - я буду счи­тать их не поно­ше­ни­ем, а жал­ким ребя­че­ским лепе­том» . (5) Вот что ска­жет достиг­ший муд­ро­сти чело­век, кото­ро­му нрав­ст­вен­ная без­упреч­ность дает пра­во хулить дру­гих не из нена­ви­сти к ним, а в видах исце­ле­ния. К это­му он при­со­во­ку­пит: « Я тре­во­жусь вашим мне­ни­ем, имея в виду не себя, а вас, пото­му что про­яв­лять нена­висть к доб­ро­де­те­ли и пори­цать ее - зна­чит отка­зать­ся от надеж­ды на исправ­ле­нье. Вы меня ничуть не оби­жа­е­те, как и богов не оскорб­ля­ют люди, раз­ру­шаю­щие их жерт­вен­ни­ки, но злой умы­сел и злая воля усмат­ри­ва­ют­ся даже там, где они не могут при­чи­нить вреда. (6) Я отно­шусь к вашим бред­ням так, как все­б­ла­гий и все­мо­гу­щий Юпи­тер - к неле­пым вымыс­лам поэтов, из кото­рых один наде­ля­ет его кры­лья­ми, дру­гой - рога­ми; этот изо­бра­жа­ет его пре­лю­бо­де­ем и ноч­ным гуля­кой, тот - гро­зой богов, иной - при­тес­ни­те­лем людей, а если послу­шать дру­гих поэтов, то он и похи­ти­тель бла­го­род­ных отро­ков , сво­их же род­ст­вен­ни­ков, и отце­убий­ца, и заво­е­ва­тель чужо­го, и при­том отцов­ско­го, цар­ства. Эти­ми измыш­ле­ни­я­ми достиг­ну­то лишь то, что люди поте­ря­ли бы стыд перед гре­хом, если бы они пове­ри­ли, что боги столь пороч­ны. (7) Но хотя ваши наве­ты меня совсем не оскорб­ля­ют, одна­ко в ваших же инте­ре­сах я поз­во­ляю себе дать вам совет: отно­си­тесь с ува­же­ни­ем к доб­ро­де­те­ли. Верь­те тем, кото­рые уже дав­но стре­мят­ся к ней и утвер­жда­ют, что пред­ме­том их стрем­ле­ний слу­жит вели­кая воз­рас­таю­щая с каж­дым днем сила. Почи­тай­те ее самое наравне с боже­ства­ми, а после­до­ва­те­лей ее наравне с жре­ца­ми и при вся­ком упо­ми­на­нии ее свя­щен­но­го име­ни в фило­соф­ских рас­суж­де­ни­ях хра­ни­те бла­го­го­вей­ное мол­ча­ние» . Выра­же­ни­ем « fa­ve­te lin­guis» не испра­ши­ва­ет­ся, как дума­ет боль­шин­ство, одоб­ре­ние слу­ша­те­лей, а пред­пи­сы­ва­ет­ся мол­ча­ние, чтобы свя­щен­но­дей­ст­вие мог­ло совер­шить­ся над­ле­жа­щим обра­зом, не будучи нару­ша­е­мо ни одним зло­ве­щим сло­вом.


XXVII

Но еще гораздо более необ­хо­ди­мо тре­бо­вать мол­ча­ния от вас, чтобы вы с глу­бо­ким вни­ма­ни­ем выслу­ши­ва­ли вся­кое изре­че­ние это­го ора­ку­ла . (8) Когда какой-нибудь обман­щик, потря­сая систром , по дол­гу служ­бы рас­ска­зы­ва­ет вам небы­ли­цы; когда какой-нибудь мастер дела­ет себе поре­зы на мыш­цах, слег­ка ранит до кро­ви свои руки и пле­чи; когда зазы­ва­ет какой-нибудь юро­ди­вый, пол­зая на коле­нях по ули­це; когда ста­рец в полот­ня­ной одеж­де, дер­жа перед собой лав­ро­вую ветвь и све­точ сре­ди бело­го дня, вос­кли­ца­ет, что какой-нибудь Бог раз­гне­вал­ся, - вы сбе­га­е­тесь, слу­ша­е­те и, зара­жая друг дру­га исступ­ле­ни­ем, утвер­жда­е­те, что такой чело­век вдох­нов­лен свы­ше. XXVII. (1) Так вот к вам обра­ща­ет­ся Сократ из той тем­ни­цы, кото­рую он очи­стил сво­им пре­бы­ва­ни­ем и окру­жил таким поче­том, каким не поль­зу­ет­ся курия . Он взы­ва­ет к вам: « Что это за безу­мие? Что это за враж­деб­ная богам и людям страсть поно­сить доб­ро­де­те­ли и оскорб­лять свя­ты­ни кощун­ст­вен­ны­ми реча­ми? Если може­те, вос­хва­ляй­те хоро­ших людей; в про­тив­ном слу­чае ухо­ди­те прочь! А если уж вам хочет­ся так гнус­но буй­ст­во­вать, жури­те друг дру­га. Когда же вы безум­но вос­ста­е­те про­тив неба, вы, я не гово­рю - совер­ша­е­те свя­тотат­ство, нет! вы толь­ко напрас­но себя утруж­да­е­те. (2) Неко­гда я дал Ари­сто­фа­ну повод к насмеш­кам: тогда весь сонм коми­че­ских поэтов стал осы­пать меня сво­и­ми ядо­ви­ты­ми ост­ро­та­ми. Но вот моя доб­ро­де­тель про­сла­ви­лась, как раз бла­го­да­ря тем напад­кам, кото­рым она под­верг­лась, так как ей полез­но быть на виду и под­вер­гать­ся испы­та­ни­ям, и никто не име­ет луч­ше­го пред­став­ле­ния о ее вели­чии, чем тот, кто в борь­бе с нею почув­ст­во­вал ее силу. Так твер­дость кам­ня луч­ше все­го извест­на тем, кото­рые его раз­би­ва­ют. (3) Я выдер­жи­ваю ваши уда­ры, как ска­ла, оди­но­ко воз­вы­шаю­ща­я­ся над поверх­но­стью изоби­лу­ю­ще­го меля­ми моря, о кото­рую бес­пре­стан­но раз­би­ва­ют­ся нале­таю­щие со всех сто­рон вол­ны, не будучи в состо­я­нии ни сдви­нуть ее с места, ни раз­ру­шить, несмот­ря на частый при­бой в тече­ние столь мно­гих веков. Под­сту­пай­те же, напа­дай­те. Бла­го­да­ря сво­ей вынос­ли­во­сти, я одер­жу над вами верх. Кто напа­да­ет на непри­ступ­ную твер­ды­ню, тот толь­ко во вред себе употреб­ля­ет свои силы. Поэто­му поста­рай­тесь най­ти себе какую-нибудь мяг­кую и подат­ли­вую мишень, в кото­рую мог­ли бы вон­зать­ся ваши стре­лы. (4) Охота вам доис­ки­вать­ся чужих поро­ков и судить дру­гих?» « Поче­му этот фило­соф, - спра­ши­ва­е­те вы, - живет на боль­шую ногу, поче­му он зада­ет такие рос­кош­ные пиры?» - Будучи покры­ты мно­же­ст­вом чирьев, вы заме­ча­е­те чужие пры­щи­ки. Это про­из­во­дит такое впе­чат­ле­ние, как если бы стра­даю­щий отвра­ти­тель­ной коро­стой стал сме­ять­ся над родин­кой или боро­дав­кой на пре­крас­ном теле. (5) Упре­кай­те Пла­то­на в том, что он тре­бо­вал денег, Ари­сто­те­ля - что он их при­ни­мал, Демо­кри­та - что он пре­не­бре­гал ими, Эпи­ку­ра - что он их тра­тил, а меня лич­но уко­ряй­те за нрав­ст­вен­ную неустой­чи­вость Алкви­а­да и Фед­ра . О, как счаст­ли­вы были бы вы в дей­ст­ви­тель­но­сти, если бы толь­ко вам уда­лось под­ра­жать нашим поро­кам! (6) Огля­ни­тесь же луч­ше на свои соб­ст­вен­ные недо­стат­ки, кото­рые тер­за­ют вас ото­всюду, частью при­став­ши к вам с внеш­ней сто­ро­ны, частью отзы­ва­ясь жгу­чей болью в самом серд­це. Жизнь чело­ве­че­ская не так устро­е­на, чтобы вы, несмот­ря на плохую осве­дом­лен­ность о сво­ем поло­же­нии, име­ли доста­точ­но вре­ме­ни изощ­рять свой язык в поно­ше­нии луч­ших людей.


XXVIII

(1) Но вы это­го не пони­ма­е­те, да и выра­же­ние лица у вас не соот­вет­ст­ву­ет ваше­му поло­же­нию. Так быва­ет часто с людь­ми, у кото­рых дом в тра­у­ре, а они сидят в цир­ке или теат­ре, не зная о сво­ем несча­стии. Но, глядя вдаль с высоты, я вижу, какая гро­за или надви­га­ет­ся на вас и раз­ра­зит­ся немно­го поз­же, или настоль­ко при­бли­зи­лась, что гото­ва уни­что­жить вас и ваше досто­я­ние. Да и теперь, хотя вы смут­но пред­став­ля­е­те себе это, раз­ве не кру­жит вас беше­но какой-то вихрь, все­ляя в вас отвра­ще­ние и стрем­ле­ние к одним и тем же пред­ме­там и то под­ни­мая вас высо­ко вверх, то низ­вер­гая в без­дну?..

  • Номен­тан - неод­но­крат­но упо­ми­на­е­мый Гора­ци­ем тип рас­пут­но­го мота. Марк Гавий Апи­ций, извест­ный гаст­ро­ном и мот, жил во вре­мя Авгу­ста и Тибе­рия. Когда он, истра­тив на рос­кош­ные пиры сто мил­ли­о­нов сестер­ци­ев, попал в дол­ги и увидел, что у него оста­ет­ся лишь десять мил­ли­о­нов сестер­ци­ев, он отра­вил­ся в убеж­де­нии, что про­дол­жать жизнь с таки­ми нищен­ски­ми сред­ства­ми зна­чи­ло бы обре­кать себя на голод­ную смерть. Сене­ка, меж­ду про­чим, гово­рит, что, высту­пив­ши учи­те­лем гаст­ро­но­мии в том горо­де, откуда неко­гда были изгна­ны фило­со­фы за мни­мое раз­вра­ще­ние моло­де­жи, Апи­ций ока­зал рас­тле­ваю­щее вли­я­ние на сво­их совре­мен­ни­ков. Его имя сде­ла­лось нари­ца­тель­ным. Так, Юве­нал (XI, 2) гово­рит: «Чернь не хохо­чет ли боль­ше все­го над Апи­ци­ем бед­ным?»
  • При чте­нии: «sed vi­ros sus­pi­ce» это пред­ло­же­ние отпа­да­ет.
  • Дру­гое чте­ние и тол­ко­ва­ние: «Слы­ша свой смерт­ный при­го­вор, я буду сохра­нять такое же спо­кой­ное выра­же­ние лица, с каким объ­яв­лю смерт­ный при­го­вор пре­ступ­ни­ку и буду смот­реть на его испол­не­ние». Про­тив это­го мож­но воз­ра­зить, что о сво­ей смер­ти Сене­ка гово­рит в кон­це этой гла­вы.
  • Дру­гое чте­ние: «…и никто не огра­ни­чи­вал моей сво­бо­ды».
  • Заим­ст­во­ва­но из «Мета­мор­фоз» Овидия (II, 327- 328): «Здесь лежит Фаэ­тон, колес­ни­цы отцов­ской воз­ни­ца / Спра­вить­ся с ней он не мог, но пал в пред­при­я­тьи вели­ком».
  • Катон Млад­ший - один из бла­го­род­ней­ших юно­шей антич­но­го мира, ста­рав­ший­ся до кон­ца жиз­ни остать­ся вер­ным себе. Ослеп­лен­ный куль­том Цеза­ря, Момм­зен дает бле­стя­щую в сти­ли­сти­че­ском отно­ше­нии, но крайне при­страст­ную, в пар­тий­ном духе напи­сан­ную харак­те­ри­сти­ку Като­на. Объ­яс­ня­ет­ся это отча­сти тем, что оба они, будучи людь­ми совер­шен­но про­ти­во­по­лож­ных поли­ти­че­ских и фило­соф­ских убеж­де­ний, были в оди­на­ко­вой сте­пе­ни фана­ти­ка­ми пред­взя­той идеи. Если безу­мен был Катон, то что ска­зать о поль­зу­ю­щем­ся все­мир­ной извест­но­стью уче­ном, кото­рый в поры­ве нацио­наль­но­го задо­ра при­зна­ет воз­мож­ным «коло­тить сла­вян по их баш­кам»? Более спра­вед­ли­во судит о Катоне Буа­сье, обра­щая вни­ма­ние на то, что он был гор­до­стью и образ­цом для мест­ных людей. Рес­пуб­ли­ка, пред­став­ляв­ша­я­ся Като­ну иде­а­лом в сия­нье слав­но­го про­шло­го, была для него, по мет­ко­му выра­же­нию Дру­ман­на, сокро­ви­щем, охра­на кото­ро­го состав­ля­ла зада­чу его жиз­ни и по утра­те кото­ро­го жизнь его поте­ря­ла смысл. С непо­ко­ле­би­мой вер­но­стью он защи­щал дело, кото­рое счи­тал спра­вед­ли­вым, не изме­няя ему даже тогда, когда боги отвер­ну­лись от него.
  • Когда Курий (цен­зор в 272 г.) и Корун­ка­ния (кон­сул в 280 г.) услы­ша­ли, что в Афи­нах есть некий чело­век (разу­ме­ет­ся Эпи­кур), кото­рый выда­ет себя за муд­ре­ца и утвер­жда­ет, что во всех сво­их поступ­ках мы долж­ны руко­вод­ст­во­вать­ся чув­ст­вом удо­воль­ст­вия, они выра­зи­ли поже­ла­ние, чтобы такой взгляд усво­и­ли сам­ни­ты и сам Пирр, так как их лег­че мож­но будет победить, когда они будут пре­да­вать­ся удо­воль­ст­ви­ям.
  • Древ­не­рим­ская сереб­ря­ная, затем из спла­ва цвет­ных метал­лов моне­та.
  • Красс, извест­ный богач, был убит в 53 г. пар­фя­на­ми.
  • М. Пор­ций Катон Стар­ший (быв­ший цен­зор, 234- 149 гг. до н. э.), изве­стен как ярый нацио­на­лист, пат­риот, писа­тель, поклон­ник ста­ри­ны, боров­ший­ся неуто­ми­мо, но без­успеш­но со вся­ки­ми нов­ше­ства­ми в обла­сти рели­гии, поли­ти­ки и обще­ст­вен­ной жиз­ни. Нена­висть и гнев, гово­рит Момм­зен, сде­ла­ли его ора­то­ром, кото­рый в совер­шен­стве вла­дел мечом и плу­гом и со сво­им огра­ни­чен­ным, но ори­ги­наль­ным здра­во­мыс­ли­ем обык­но­вен­но попа­дал пря­мо в цель.
    • "То, что требует природа, доступно и достижимо, потеем мы лишь ради избытка. А то, чего с нас довольно, у нас под рукой. Кому в бедности хорошо, тот богат. Не поступай подобно тем, кто желает не усовершенствоваться, а быть на виду, и не делай так, чтобы в твоей одежде и образе жизни что-нибудь бросалось в глаза. Пусть изнутри мы будем иными - снаружи мы не должны отличаться от людей. Пусть вошедший к нам в дом дивится нам, а не нашей посуде. Велик тот человек, который глиняной утварью пользуется как серебряной, но не менее велик тот, кто серебряной пользуется как глиняной. Слаб духом тот, кому богатство не по силам. И надежда, и страх присущи душе неуверенной, тревожимой ожиданиями будущего. А главная причина надежды и страха - наше неумение приспосабливаться к настоящему и привычка засылать наши мысли далеко вперед. Нас мучает и будущее и прошедшее. И никто не бывает несчастен от нынешних причин". Невооруженным глазом здесь видны идеи гештальттерапии и принцип жить «здесь и сейчас».
    • "Кто заботится о будущем, тот потеряет настоящее, чем мог бы наслаждаться… Есть ли что более жалкое и более глупое, чем бояться заранее? Что за безумие - предвосхищать собственное несчастье? Кто страдает раньше, чем нужно, - страдает больше, чем нужно".
    • Сенека призывал заниматься философией, своим духовным хребтом: "Если ты занимаешься философией - это хорошо, потому что только в ней - здоровье, без нее больна душа, и тело, сколько бы в нем ни было сил, здорово так же, как у безумных и одержимых. Так прежде всего заботься о том, настоящем здоровье. Упражняться только для того, чтобы руки стали сильнее, плечи - шире, бока - крепче, - это занятие глупое и недостойное образованного человека. Сколько бы тебе ни удалось накопить жиру и нарастить мышц, все равно ты не сравнишься ни весом, ни телом с откормленным быком. К тому же груз плоти, вырастая, угнетает дух и лишает его подвижности. Не изучая мудрости, нельзя жить не только счастливо, но даже и сносно, ибо счастливой жизнь делает совершенная мудрость, а сносной - ее начатки….
    • Философия выковывает и закаляет душу, подчиняет жизнь порядку, управляет поступками, указывает, что сделать и от чего воздержаться, сидит у руля и направляет среди пучин путь гонимых волнами. Без нее нет бесстрашия и уверенности. Если есть в философии что-то хорошее, так это то, что она не смотрит в родословную. Благородство духа доступно всем. Для этого мы достаточно родовиты…"
    • Менять надо не тело, а душу! Пусть бы ты уехал за широкие моря - за тобою везде, куда бы ты ни приехал, последуют твои пороки». То же самое ответил на чей-то вопрос Сократ: «Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если повсюду ты таскаешь самого себя». Сколько ни разъезжай, все пропадет впустую. От себя не убежишь! Надо сбросить с души ее груз, а до того тебе ни одно место не понравится».
    • Видеоуроки по математике.
    • Сенека утверждает, что надо жить в соответствии с Законами природы: "Если ты в жизни сообразуешься с природой, то никогда не будешь беден, а если с людским мнением, то никогда не будешь богат. Природа желает малого, людское мнение бесконечно многого. Излишества лишь научат тебя желать еще большего. Естественные желания имеют предел, порожденные ложным мнением - не знают на чем остановиться, ибо все ложное не имеет границ». - Как перекликается это положение с мнением К. Хорни о том, что у невротика формируется «идеальное Я», долженствования и требования которого не знают границ!
    • И еще Сенека: "Неужели природа, дав нам такое небольшое тело, наделила нас ненасытной утробой так, что мы побеждаем алчностью самых огромных и прожорливых зверей? Ничуть нет! Природа довольствуется малым! Много ли воздается природе? Нам дорого обходится не наш голод, а наше тщеславие. Тех… кто подчиняется желудку, мы должны причислить не к людям, а к животным, а некоторых даже не к животным, но к мертвецам. Жив тот, кто многим приносит пользу, жив тот, кто сам себе полезен".
    • "Телу дается здоровье на время, а душа излечивается навсегда". Мысль, которая прослеживается во всех психоаналитических концепциях неврозов: только коррекция личности может служить критерием выздоровления.
    • Следующий отрывок может служить образцом рациональной психотерапии: "Благое утешение становится целительным снадобьем; что поднимает дух, то помогает и телу".

      • Для одного мужчины эти слова послужили началом инсайта: "Когда я услышал эти слова Сенеки, то вдруг понял, что даже когда я ем в одиночестве, я как бы хочу доказать другим, что я не хуже их. Я перестал гоняться за деликатесами, меньше ходить на вечеринки, больше заниматься собой, совершенствоваться в своей специальности. Расходы на еду заметно уменьшились, я даже похудел, на что уже перестал надеяться. Квалификация моя росла, другим я стал приносить больше пользы, да и доходы возросли".

      Как пережить утрату близкого человека? Сенека.

      Вот еще некоторые мысли, созвучные идеям психотерапии, помогающие при лечении депрессивного невроза, возникшего после потери близких людей.

      • "Пусть при утрате друга глаза не будут сухими и не струят потоков: можно прослезиться - плакать нельзя".
      • "Мы ищем в слезах доказательства нашей тоски и не подчиняемся скорби, а выставляем ее напоказ. Никто не печалится сам для себя! И в скорби есть доля тщеславия ! «Так что же, - спросишь ты, - неужели я забуду друга?» - Недолгую память обещаешь ты ему, если она минет вместе со скорбью! Скоро любой повод разгладит морщины у тебя на лбу и вызовет смех. Едва ты перестанешь следить за собой, как личина скорби спадет: ты сам сторожишь свое горе, но оно ускользает из-под стражи и иссякает тем раньше, чем оно было острее. Постарайся, чтобы память об утраченных нам была отрадна… <…> Для меня думать об умерших друзьях отрадно и сладко. Когда я был с ними, я знал, что я их утрачу, когда я их утратил, я знаю, что они были со мной. Так будем наслаждаться обществом друзей - ведь неизвестно, долго ли оно нам будет доступно… Горше всех рыдает тот, кто не любит их [друзей], пока не утратит! Они потому и скорбят так безудержно, что боятся, как бы кто не усомнился в их любви, и ищут поздних доказательств своих чувств".

      Удивительно тонкое наблюдение. Но Сенека ошибается, считая, что мы плачем для других. Скорбь об усопшем искренняя на уровне сознания, но часто на самом деле смерть близкого человека - просто удобный для неосознаваемых механизмов психологической защиты повод избавиться от эмоционального напряжения и одновременно оставаться пассивным.

      "Облака". Автоматический заработок в интернет.

      Клинический пример. Молодая женщина в течение нескольких лет ежедневно ходила на могилу мужа и горько рыдала. С мужем она прожила всего 10 дней. Выглядело это, конечно, очень красиво. Но анализ показал, что в дни замужества у нее возникло выраженное отвращение к интимным отношениям. Слезы и скорбь избавляли ее от необходимости устраивать личную жизнь, ибо неудачный опыт пугал ее.

      Но вернемся к Сенеке: "Если у нас есть еще друзья, то плохо мы к ним относимся и не ценим их, коль они не могут утешить нас, заменив одного погребенного; если же он был единственным нашим другом, то не фортуна перед нами виновата, а мы сами: она у нас отняла одного, а другого мы не добыли. И потом, кто не мог любить больше, чем одного, тот и одного не слишком любил. Ты схоронил того, кого любил, ищи кого полюбить! Лучше добыть нового друга, чем плакать!

      Если скорби не прекратит разум, то ей положит конец время; однако для разумного человека утомление скорбью - позорнейшее лекарство от скорби. Так что уж лучше сам оставь скорбь раньше, чем она тебя оставит, и поскорей перестань делать то, чего не сможешь делать долго.

      Предки установили для женщин один год скорби - не "затем, чтобы они скорбели так долго, но чтобы не скорбели дольше; для мужчин нет законного срока, ибо всякий срок для них постыден.

      Ничто не становится ненавистно так быстро, как горе; недавнее находит утешителя… застарелое вызывает насмешку. И не зря: ведь оно или притворно, или глупо…

      Что может случиться всякий день, может случиться и сегодня. Так будем же помнить о том, что скоро отправимся туда, куда отправились оплакиваемые нами. И, может быть, те, кого мы мним исчезнувшими, просто ушли вперед…<…> Теряем мы не друзей, не детей, а их тела. Мудрого не удручает утрата детей или друзей: он с тем же спокойствием переносит их смерть, с каким ждет своей, и как своей смерти он не боится, так и о смерти близких не горюет… ибо жизнь, если нет мужества умереть, - это рабство. Ты боишься умереть? А разве сейчас живешь? Жизнь - как пьеса: не важно, длинна она или коротка, а то, хорошо ли она сыграна".

      Луций Анней Сенека (ок. 4 до н. э.-65 н. э.) - римский философ и писатель. Наставник, затем советник императора Нерона. Впоследствии был обвинен в заговоре против Нерона и покончил с собой. Он был виднейшим представителем римского стоицизма. Взгляды свои Сенека изложил в «Нравственных письмах к Луцилию», «Вопросах естествознания» и др. Он также является автором девяти трагедий. Философские сочинения Сенеки впоследствии оказали влияние на мемуарно-моралистический жанр, а его трагедии - на Уильяма Шекспира и драматургов французского классицизма.

      С использованием материалов книги Михаила Ефимовича Литвака "Из Ада в Рай. Избранные лекции по психотерапии"

      Четыре "ДА" для счастья.

      Следующее видео - это не мудрость Сенеки, но тоже со смыслом:-). Какие четыре "ДА" необходимо сказать любому человеку, чтобы быть счастливым и не впадать в стресс. Отрывок из семинара Михаила Ефимовича Литвака "Как узнать свой сценарий и выйти из него".

      Если публикация понравилась и была полезна - делитесь ей в социальных сетях и подписывайтесь на обновления.

    Луций Анней Сенека

    О блаженной жизни

    К брату Галлиону

    I. 1. Все, брат Галлион (1), желают жить счастливо, но никто не знает верного способа сделать жизнь счастливой. Достичь счастливой жизни трудно, ибо чем быстрее старается человек до нее добраться, тем дальше от нее оказывается, если сбился с пути; ведь чем скорее бежишь в противоположную сторону, тем дальше будешь от цели. Итак, прежде всего следует выяснить, что представляет собой предмет наших стремлений; затем поискать кратчайший путь к нему, и уже по дороге, если она окажется верной и прямой, прикинуть, сколько нам нужно проходить в день и какое примерно расстояние отделяет нас от цели, которую сама природа сделала для нас столь желанной.

    2. До тех пор, пока мы бродим там и сям, пока не проводник, а разноголосый шум кидающихся во все стороны толп указывает нам направление, наша короткая жизнь будет уходить на заблуждения, даже если мы день и ночь станем усердно трудиться во имя благой цели. Вот почему необходимо точно определить, куда нам нужно и каким путем туда можно попасть; нам не обойтись без опытного проводника, знакомого со всеми трудностями предстоящей дороги; ибо это путешествие не чета прочим: там, чтобы не сбиться с пути, достаточно выйти на наезженную колею или расспросить местных жителей; а здесь, чем дорога накатанней и многолюдней, тем вернее она заведет не туда.

    3. Значит, главное для нас - не уподобляться овцам, которые всегда бегут вслед за стадом, направляясь не туда, куда нужно, а туда, куда все идут. Нет на свете вещи, навлекающей на нас больше зол и бед, чем привычка сообразовываться с общественным мнением, почитая за лучшее то, что принимается большинством и чему мы больше видим примеров; мы живем не разумением, а подражанием. Отсюда эта вечная давка, где все друг друга толкают, стараясь оттеснить. 4. И как при большом скоплении народа случается иногда, что люди гибнут в давке (в толпе ведь не упадешь, не увлекая за собой другого, и передние, спотыкаясь, губят идущих сзади), так и в жизни, если приглядеться:

    всякий человек, ошибившись, прямо или косвенно вводит в заблуждение других; поистине вредно тянуться за идущими впереди, но ведь всякий предпочитает принимать на веру, а не рассуждать; и насчет собственной жизни у нас никогда не бывает своих суждений, только вера; и вот передаются из рук в руки одни и те же ошибки, а нас все швыряет и вертит из стороны в сторону. Нас губит чужой пример; если удается хоть на время выбраться из людского скопища, нам становится гораздо лучше.

    5. Вопреки здравому смыслу, народ всегда встает на защиту того, что несет ему беды. Так случается на выборах в народном собрании:

    стоит переменчивой волне популярности откатиться, и мы начинаем удивляться, каким образом проскочили в преторы (2) те люди, за которых мы сами только что проголосовали. Одни и те же вещи мы то одобряем, то порицаем; в этом неизбежный недостаток всякого решения, принимаемого большинством.

    II. 1. Раз уж мы повели разговор о блаженной жизни, я прошу тебя, не отвечай мне, как в сенате, когда отменяют обсуждение и устраивают голосование: "На этой стороне явное большинство". - Значит, именно эта сторона хуже. Не настолько хорошо обстоят дела с человечеством, чтобы большинство голосовало за лучшее: большая толпа приверженцев всегда верный признак худшего.

    2. Итак, попробуем выяснить, как поступать наилучшим образом, а не самым общепринятым; будем искать то, что наградит нас вечным счастьем, а не что одобрено чернью - худшим толкователем истины. Я зову чернью и носящих хламиду (3), и венценосцев; я не гляжу на цвет одежды, покрывающей тела, и не верю глазам своим, когда речь идет о человеке. Есть свет, при котором я точнее и лучше смогу отличить подлинное от ложного: только дух может открыть, что есть доброго в другом духе.

    Если бы у нашего духа нашлось время передохнуть и прийти в себя, о как возопил бы он, до того сам себя замучивший, что решился бы наконец сказать себе чистую правду; 3. Как бы я хотел, чтобы все, что я сделал, осталось несодеянным! Как я завидую немым, когда вспоминаю все, что когда-либо произнес! Все, чего я желал, я пожелал бы теперь своему злейшему врагу. Все, чего я боялся - благие боги!- насколько легче было бы вынести это, чем то, чего я жаждал! Я враждовал со многими и снова мирился (если можно говорить о мире между злодеями); но никогда я не был другом самому себе. Всю жизнь я изо всех сил старался выделиться из толпы, стать заметным благодаря какому-нибудь дарованию, и что же вышло из того? - я только выставил себя мишенью для вражеских стрел и предоставил кусать себя чужой злобе. 4. Посмотри, сколько их, восхваляющих твое красноречие, толпящихся у дверей твоего богатства, старающихся подольститься к твоей милости и до неба превознести твое могущество. И что же? - все это либо действительные, либо возможные враги: сколько вокруг тебя восторженных почитателей, ровно столько же, считай, и завистников. Лучше бы я искал что-нибудь полезное и хорошее для себя, для собственного ощущения, а не для показа. Вся эта мишура, которая смотрится, на которую оборачиваются на улице, которой можно хвастать друг перед другом, блестит лишь снаружи, а внутри жалка.

    III. 1. Итак, будем искать что-нибудь такое, что было бы благом не по внешности, прочное, неизменное и более прекрасное изнутри, нежели снаружи; попробуем найти это сокровище и откопать. Оно лежит на поверхности, всякий может отыскать его; нужно только знать, куда протянуть руку. Мы же, словно в кромешной тьме, проходим рядом с ним, не замечая, и часто набиваем себе шишки, натыкаясь на то, что мечтаем найти.

    2. Я не хочу вести тебя длинным кружным путем и не стану излагать чужих мнений на этот счет: их долго перечислять и еще дольше разбирать. Выслушай наше мнение. Только не подумай, что "наше" - это мнение кого-то из маститых стоиков, к которому я присоединяюсь: дозволено и мне иметь свое суждение. Кого-то я, наверное, повторю, с кем-то соглашусь отчасти; а может быть я, как последний из вызываемых на разбирательство судей, скажу, что мне нечего возразить против решений, вынесенных моими предшественниками, но я имею кое-что добавить от себя.

    Сенека Луций Анней

    О блаженной жизни

    Луций Анней Сенека

    О блаженной жизни

    К брату Галлиону

    I. 1. Все, брат Галлион (1), желают жить счастливо, но никто не знает верного способа сделать жизнь счастливой. Достичь счастливой жизни трудно, ибо чем быстрее старается человек до нее добраться, тем дальше от нее оказывается, если сбился с пути; ведь чем скорее бежишь в противоположную сторону, тем дальше будешь от цели. Итак, прежде всего следует выяснить, что представляет собой предмет наших стремлений; затем поискать кратчайший путь к нему, и уже по дороге, если она окажется верной и прямой, прикинуть, сколько нам нужно проходить в день и какое примерно расстояние отделяет нас от цели, которую сама природа сделала для нас столь желанной.

    2. До тех пор, пока мы бродим там и сям, пока не проводник, а разноголосый шум кидающихся во все стороны толп указывает нам направление, наша короткая жизнь будет уходить на заблуждения, даже если мы день и ночь станем усердно трудиться во имя благой цели. Вот почему необходимо точно определить, куда нам нужно и каким путем туда можно попасть; нам не обойтись без опытного проводника, знакомого со всеми трудностями предстоящей дороги; ибо это путешествие не чета прочим: там, чтобы не сбиться с пути, достаточно выйти на наезженную колею или расспросить местных жителей; а здесь, чем дорога накатанней и многолюдней, тем вернее она заведет не туда.

    3. Значит, главное для нас - не уподобляться овцам, которые всегда бегут вслед за стадом, направляясь не туда, куда нужно, а туда, куда все идут. Нет на свете вещи, навлекающей на нас больше зол и бед, чем привычка сообразовываться с общественным мнением, почитая за лучшее то, что принимается большинством и чему мы больше видим примеров; мы живем не разумением, а подражанием. Отсюда эта вечная давка, где все друг друга толкают, стараясь оттеснить. 4. И как при большом скоплении народа случается иногда, что люди гибнут в давке (в толпе ведь не упадешь, не увлекая за собой другого, и передние, спотыкаясь, губят идущих сзади), так и в жизни, если приглядеться:

    всякий человек, ошибившись, прямо или косвенно вводит в заблуждение других; поистине вредно тянуться за идущими впереди, но ведь всякий предпочитает принимать на веру, а не рассуждать; и насчет собственной жизни у нас никогда не бывает своих суждений, только вера; и вот передаются из рук в руки одни и те же ошибки, а нас все швыряет и вертит из стороны в сторону. Нас губит чужой пример; если удается хоть на время выбраться из людского скопища, нам становится гораздо лучше.

    5. Вопреки здравому смыслу, народ всегда встает на защиту того, что несет ему беды. Так случается на выборах в народном собрании:

    стоит переменчивой волне популярности откатиться, и мы начинаем удивляться, каким образом проскочили в преторы (2) те люди, за которых мы сами только что проголосовали. Одни и те же вещи мы то одобряем, то порицаем; в этом неизбежный недостаток всякого решения, принимаемого большинством.

    II. 1. Раз уж мы повели разговор о блаженной жизни, я прошу тебя, не отвечай мне, как в сенате, когда отменяют обсуждение и устраивают голосование: "На этой стороне явное большинство". - Значит, именно эта сторона хуже. Не настолько хорошо обстоят дела с человечеством, чтобы большинство голосовало за лучшее: большая толпа приверженцев всегда верный признак худшего.

    2. Итак, попробуем выяснить, как поступать наилучшим образом, а не самым общепринятым; будем искать то, что наградит нас вечным счастьем, а не что одобрено чернью - худшим толкователем истины. Я зову чернью и носящих хламиду (3), и венценосцев; я не гляжу на цвет одежды, покрывающей тела, и не верю глазам своим, когда речь идет о человеке. Есть свет, при котором я точнее и лучше смогу отличить подлинное от ложного: только дух может открыть, что есть доброго в другом духе.

    Если бы у нашего духа нашлось время передохнуть и прийти в себя, о как возопил бы он, до того сам себя замучивший, что решился бы наконец сказать себе чистую правду; 3. Как бы я хотел, чтобы все, что я сделал, осталось несодеянным! Как я завидую немым, когда вспоминаю все, что когда-либо произнес! Все, чего я желал, я пожелал бы теперь своему злейшему врагу. Все, чего я боялся - благие боги!- насколько легче было бы вынести это, чем то, чего я жаждал! Я враждовал со многими и снова мирился (если можно говорить о мире между злодеями); но никогда я не был другом самому себе. Всю жизнь я изо всех сил старался выделиться из толпы, стать заметным благодаря какому-нибудь дарованию, и что же вышло из того? - я только выставил себя мишенью для вражеских стрел и предоставил кусать себя чужой злобе. 4. Посмотри, сколько их, восхваляющих твое красноречие, толпящихся у дверей твоего богатства, старающихся подольститься к твоей милости и до неба превознести твое могущество. И что же? - все это либо действительные, либо возможные враги: сколько вокруг тебя восторженных почитателей, ровно столько же, считай, и завистников. Лучше бы я искал что-нибудь полезное и хорошее для себя, для собственного ощущения, а не для показа. Вся эта мишура, которая смотрится, на которую оборачиваются на улице, которой можно хвастать друг перед другом, блестит лишь снаружи, а внутри жалка.

    III. 1. Итак, будем искать что-нибудь такое, что было бы благом не по внешности, прочное, неизменное и более прекрасное изнутри, нежели снаружи; попробуем найти это сокровище и откопать. Оно лежит на поверхности, всякий может отыскать его; нужно только знать, куда протянуть руку. Мы же, словно в кромешной тьме, проходим рядом с ним, не замечая, и часто набиваем себе шишки, натыкаясь на то, что мечтаем найти.

    2. Я не хочу вести тебя длинным кружным путем и не стану излагать чужих мнений на этот счет: их долго перечислять и еще дольше разбирать. Выслушай наше мнение. Только не подумай, что "наше" - это мнение кого-то из маститых стоиков, к которому я присоединяюсь: дозволено и мне иметь свое суждение. Кого-то я, наверное, повторю, с кем-то соглашусь отчасти; а может быть я, как последний из вызываемых на разбирательство судей, скажу, что мне нечего возразить против решений, вынесенных моими предшественниками, но я имею кое-что добавить от себя.

    3. Итак, прежде всего я, как это принято у всех стоиков, за согласие с природой: мудрость состоит в том, чтобы не уклоняться от нее и формировать себя по ее закону и по ее примеру. Следовательно, блаженная жизнь - это жизнь, сообразная своей природе. А как достичь такой жизни? - Первейшее условие - это полное душевное здоровье, как ныне так и впредь; кроме того, душа должна быть мужественной и решительной; в-третьих, ей надобно отменное терпение, готовность к любым переменам; ей следует заботиться о своем теле и обо всем, что его касается, не принимая этого слишком близко к сердцу; со вниманием относиться и ко всем прочим вещам, делающим жизнь красивее и удобнее, но не преклоняться перед ними; словом нужна душа, которая будет пользоваться дарами фортуны, а не рабски служить им. 4. Я могу не прибавлять - ты и сам догадаешься - что это дает нерушимый покой и свободу, изгоняя все, что страшило нас или раздражало; на место жалких соблазнов и мимолетных наслаждений, которые не то что вкушать, а и понюхать вредно, приходит огромная радость, ровная и безмятежная, приходит мир, душевный лад и величие, соединенное с кротостью; ибо всякая дикость и грубость происходят от душевной слабости.

    IV. 1. Наше благо можно определить и иначе, выразив ту же мысль другими словами. Подобно тому как войско может сомкнуть ряды или развернуться, построиться полукругом, выставив. вперед рога, или вытянуться в прямую линию, но численность его, боевой дух и готовность защищать свое дело останутся неизменными, как бы его ни выстроили; точно так же и высшее благо можно определить и пространно и в немногих словах. 2. Так что все дальнейшие определения обозначают одно и то же. "Высшее благо есть дух, презирающий дары случая и радующийся добродетели", - или: "Высшее благо есть непобедимая сила духа, многоопытная, действующая спокойно и мирно, с большой человечностью и заботой о ближних". Можно и так определить: блажен человек, для которого нет иного добра и зла, кроме доброго и злого духа, кто бережет честь и довольствуется добродетелью, кого не заставит ликовать удача и не сломит несчастье, кто не знает большего блага, чем то, которое он может даровать себе сам; для кого истинное наслаждение - это презрение к наслаждениям.

    3. Если хочешь еще подробнее, можно, не искажая смысла, выразить то же самое иначе. Что помешает нам сказать, например, что блаженная жизнь - это свободный, устремленный ввысь, бесстрашный и устойчивый дух, недосягаемый для боязни и вожделения, для которого единственное благо - честь, единственное зло - позор, а все прочее куча дешевого барахла, ничего к блаженной жизни не прибавляющая и ничего от нее не отнимающая; высшее благо не станет лучше, если случай добавит к нему еще и эти вещи, и не станет хуже без них.