Правовое законодательство имущество религиозного назначения. Экспертное мнение

IГлава. Церковное имущество: понятие, состав, правовое положение

Церковь или, вернее, отдельные Церкви сами стали собственниками, по всей видимости, уже в самый ранний период христианства, ибо уже св. великомученик Иустин говорит о денежных сборах во время богослужения, поступавших в распоряжение епископа (Just. M., Apol. I, 67.).

1) Общие положения о церковном имуществе в соответствии с законодательством РФ

В нормах канонического права Церковь, с одной стороны рассматривается как мистический организм, как многочленное Тело Христово, а с другой – выступает в качестве учреждения, если говорить современным языком, объединяющего в себе христиан с целью совместного вероисповедания. В связи с этим Церковь входит в систему юридических лиц и нуждается в необходимом для нормальной жизнедеятельности имущества.

Основными нормативными актами в сфере регламентирования имущественных отношений религиозных организаций Русской Православной Церкви является Гражданский Кодекс РФ и федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях". Имущественное положение религиозных организаций регулируется также внутренними документами РПЦ, к числу которых относятся: Устав об управлении РПЦ, Постановления Поместных и Архиерейских Соборов, определения Священного Синода. Указы и Распоряжения Патриарха и учредительные документы религиозных организаций РПЦ.

Церковь - Богоучрежденный институт, происхождение ее неотмирно; но по своей человеческой природе она пребывает и на земле, и в этом отношении Церковь поставлена в обыкновенные условия жизни, имея нужду в земных вещественных средствах. Для общественного богослужения необходимы особые здания - храмы, а также богослужебная утварь, священническое облачение. Духовные лица практически не имеют возможности добывать себе пропитание и вообще средства к существованию помимо своего служения в Церкви, либо затруднены в этом, и поэтому Церковь должна располагать средствами, чтобы содержать духовенство.

Для начала, нужно определить, что же вообще представляет собой церковное имущество. Церковное имущество традиционно принято разделять на: 1) вещи священные и 2) вещи церковные. К первым относятся все предметы, специально предназначенные для совершения богослужения, а вторые - включают всякое иное имущество, служащее церковным целям. Священные предметы, в свою очередь, подразделяют на священные в собственном смысле слова и освященные. Вещь становится священной чрез ее освящение. Это могут быть как движимость, так и недвижимость. Кроме самих храмов, церквей, священными предметами признаются: священные сосуды (потир, дискос, лжица, копие, дарохранительница), а также все напрестольные вещи (антиминс, Евангелие, напрестольные кресты, мощи, образа, покровы священных сосудов, одежды на престоле и жертвеннике). К освященным относят следующие предметы: из недвижимости - молитвенные дома, часовни, кладбища, а из движимости: купели, ковши, кропила, кадильницы, паникадила, лампады, подсвечники, поставленные на них свечи, богослужебные книги, колокола.

К обыкновенному церковному имуществу принадлежит вся недвижимость, движимость и все деньги, предназначенные на содержание церквей, духовенства и для удовлетворения общецерковных нужд, например, на содержание духовных школ.

Современное законодательство Российского Федерации предоставляет Православной Церкви и ее каноническим подразделениям, равно как и другим религиозным общинам, права юридического лица, включая и право собственности.

В 21-й статье Закона 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях» содержатся следующие положения:

«1. В собственности религиозных организаций могут находиться здания, земельные участки, объекты производственного, социального, культурно-просветительского и иного назначения, предметы религиозного назначения, денежные средства и иное имущество, необходимое для обеспечения их деятельности, в том числе отнесенное к памятникам истории и культуры.

2. Религиозные организации обладают правом собственности на имущество, приобретенное или созданное ими за счет собственных средств, пожертвованное гражданами, организациями или переданное религиозным организациям в собственность государством, либо приобретенное иными способами, не противоречащими законодательству Российской Федерации». Передача в собственность религиозным организациям имущества религиозного назначения, включая и «культовые здания» вместе с относящимися к ним земельными участками осуществляется безвозмездно.

В Законе, однако, нет положения, которое бы предусматривало реституцию - возвращение религиозным объединениям, в том числе Русской Православной Церкви, имущества, которое было национализировано в 1918 году. Между тем, согласно «Заключению 193» (1996 г.) Совета Европы, Российская Федерация обязана «в кратчайшие сроки возвратить собственность религиозных организаций». Религиозным организациям предоставлено также право иметь собственность за границей. Пункт 5-й статьи 21 Закона содержит и такое важное положение: «На движимое и недвижимое имущество богослужебного назначения не может быть обращено взыскание по претензиям кредиторов». Составление перечня видов такового имущества Закон возлагает на Правительство России.

В 22-й статье Закона содержится положение, согласно которому «религиозные организации вправе использовать для своих нужд земельные участки, здания и имущество, предоставляемое им государственными, муниципальными, общественными и иными организациями и гражданами, в соответствии с законодательством Российской Федерации». При этом передача в пользование религиозным организациям культовых зданий с земельными участками, на которых они стоят, и иного имущества религиозного назначения осуществляется безвозмездно.

Право собственности Русской Православной Церкви и ее канонических подразделений гарантируется также и Гражданским кодексом Российской Федерации, который относит религиозные организации, наравне с общественными, к некоммерческим организациям и предоставляет им право заниматься предпринимательской деятельностью в соответствии с их целями.

II Глава. Обсуждение проекта Федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности»

1) «За» принятие ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности»

Минкультуры РФ подготовило два законопроекта, касающихся передачи религиозным организациям церковного имущества и реставрации объектов религиозного назначения. Об этом заявил премьер-министр РФ Владимир Путин. «Минкультуры с Минэкономразвития подготовило проект о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной и муниципальной собственности», - сказал Путин на встрече с патриархом Московским и всея Руси Кириллом.

Второй законопроект, по словам премьера, уже направлен Минкультуры в Минфин и касается реставрации тех объектов религиозного назначения, которые имеют историческое и художественное значение, но уже находятся в собственности религиозных организаций.

Законопроект о передаче имущества религиозным организациям направлен на урегулирование вопросов передачи этого имущества церквям, мечетям, синагогам и дацанам.

Власти в 2010 году передадут Русской православной церкви Новодевичий монастырь в Москве, заявил премьер-министр России Владимир Путин во вторник на встрече с Патриархом Московским и всея Руси Кириллом, министром культуры Александром Авдеевым и главой Росимущества Юрием Петровым.

В настоящее время Новодевичий монастырь, основанный великим князем Василием III в 1524 году, одновременно является действующим монастырем и филиалом Государственного исторического музея.

"В 2010 году мы планируем полностью освободить Новодевичий монастырь и передать его Церкви", - сказал Путин.

В то же время Авдеев отметил, что иконостас в Новодевичьем монастыре останется.

"Сейчас мы, конечно, оставим иконостас в Новодевичьем монастыре. И в одном храме нет иконостаса - его перевезем, передадим и оставим на хранение", - отметил Авдеев.

Как отметил Путин, в 2010 году не реставрацию объектов, которые принадлежат Церкви, предусмотрено более 2 миллиардов рублей.

По словам министра культуры, эта цифра на 23% меньше, чем в прошлом году, но "больше, чем секвестр".

"На реставрацию в этом году выделяется поменьше, чем в 2009 году, но не меньше, чем в 2008-ом. А 2008 был хороший ход с точки зрения наполняемости бюджета", - сказал в свою очередь Путин.

В адрес Дмитрия Медведева в марте 2010 года было направлено открытое обращение представителей культурной общественности России в поддержку возвращения церковного имущества РПЦ. Среди подписавших его - кинорежиссер Николай Бурляев, писатели Валентин Распутин, Владимир Ганичев и Владимир Крупин, композитор Алексей Рыбников, историк Наталья Нарочницкая и другие.

С отдельным посланием президенту в поддержку передачи Церкви религиозных памятников выступил глава Союза кинематографистов РФ Никита Михалков.

Эти два обращения стали своеобразной реакцией на письмо, которое накануне направили Патриарху Кириллу руководители российских музеев, видные историки искусства, реставраторы и специалисты музейного дела, назвавшие "непродуманными" действия властей по продвижению законопроекта "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности".

«Обращаемся к Вам не только как к главе нашего государства, но и как к гражданину России, которому близки нужды и чаяния его сограждан.

Государственная власть России готовится принять долгожданное решение о возвращении Русской православной церкви исторически принадлежавших ей церковных зданий и святынь. Расценивая данный шаг как восстановление государством исторической справедливости, основанное на объективной оценке роли и значения православия в истории и современной жизни нашей страны, мы не можем остаться в стороне от общественной дискуссии вокруг этого вопроса, развернувшейся в последнее время.

Мы убеждены, что обретение Церковью некогда утраченных ею храмов и святынь, в числе которых бесценные шедевры, созданные древними мастерами, является не только актом восстановления исторической справедливости, но возвращением к первоначальному замыслу их создателей. Храмы и обители воздвигались великими зодчими прошлого как места, где должны совершаться богослужения и возноситься молитвы. Иконы и фрески, в том числе принадлежащие кисти выдающихся иконописцев Руси, созданы для живого и непосредственного соприкосновения верующих с событиями священной истории и утверждения их в православной вере. Для созидания и украшения храма как дома Божия наши предки зачастую жертвовали последним имуществом, надеясь на молитвенное поминовение в последующих поколениях. Чаяния всех этих людей заключались отнюдь не в том, чтобы церковные здания впоследствии стали безликими и формальными "очагами культуры", а намоленные иконы пылились на полках музейных хранилищ или служили предметом праздного любопытства. Поступать вопреки их воле - значит предавать память наших прадедов.

Мы знаем, что изъятие церковного имущества, осуществлявшееся в годы послереволюционного безбожного лихолетья, было насильственным и проводилось вопреки воле православных верующих, составлявших подавляющее большинство населения России. Эти трагические события были сопряжены с гибелью многих людей, самоотверженно встававших на защиту своей Веры и святынь от поругания. Отстаивать сегодня позицию невозвращения Церкви отнятого у нее тогда - значит встать на сторону тех, кто участвовал в ограблении и разорении храмов и пролитии крови невинных людей.

Мы полагаем, что вопрос сохранности памятников искусства, о которой пекутся противники возвращения церковного имущества, может быть успешно решен и в условиях нахождения этих раритетов в церковных стенах. Об этом свидетельствует уже имеющаяся многолетняя практика. Да, в ее ходе были и ошибки, и упущения, достойные сожаления. Но число случаев порчи древних икон, имевших место при их церковном хранении, не идет ни в какое сравнение с размерами их утрат и безвозвратных потерь в музейных фондах, о которых мы регулярно узнаем из СМИ. Икона, оставаясь музейным экспонатом, является только "единицей хранения". Она не защищена благоговейным отношением, которое испытывает по отношению к любому иконописному образу, вне зависимости от его ценности и древности, верующий человек.

Мы верим, что для сотрудников музеев настало время отказаться от устаревших воззрений и страхов. Невозможно отрицать значение вклада тех из них, кто в условиях господства государственного атеизма своим кропотливым подвижническим трудом сохранил для нас православные святыни. Воздавая этим самоотверженным труженикам дань уважения и признательности, мы призываем их к диалогу и соработничеству с Церковью, в котором могут быть успешно применены профессионализм и опыт, которыми они обладают. Сегодня, по нашему глубокому убеждению, настало время совместными усилиями Церкви и музеев делать общее и очень значимое дело по сохранению и приумножению национального культурного достояния. Убеждены, что этот союз послужит достойному будущему нашего Отечества» .

В поддержку возвращения Церкви имущества, отнятого большевиками, выступил и глава Союза кинематографистов РФ Никита Михалков, который с личным посланием обратился к Дмитрию Медведеву. Оно также опубликовано порталом «Интерфакс-Религия».

Кинорежиссер выразил солидарность с деятелями культуры, которые накануне в письме президенту РФ призвали отказаться от страхов в вопросе передачи Церкви имущества религиозного назначения.

"Горячо поддерживаю открытое обращение деятелей культуры России относительно долгожданного решения о возвращении Русской православной церкви исторически принадлежавших ей церковных зданий и святынь", - говорится в обращении Михалкова.

Говоря о возвращении церковного имущества, Михалков напомнил о таких понятиях, как охрана авторских прав и воля художника.

"Я глубоко сомневаюсь в том, что Андрей Рублев смог бы так написать Троицу, да и вообще начал бы ее писать, если бы знал, что она, прожив столько столетий, будет находиться в светском здании без возможности слышать Божественную литургию и выполнять главную задачу - соединять через себя человека с Богом", - считает режиссер.

По его убеждению, иконы, как и все церковные святыни, "должны служить своему народу, укреплять его веру, принимать на себя молитву и отдавать взамен духовную энергию" .

Михалков с пониманием относится к беспокойству музейных работников, которых глубоко уважает за их "стойкую верность своему великому делу".

"Думаю, что и Русская православная церковь, - продолжает он, - бесконечно им благодарна за их героический и бескорыстный подвиг. Я так же уверен, что те музейщики, которые понимают истинное назначение церковных святынь, сами же помогут Церкви в создании условий для их хранения и безопасности".

Признавая, что вопрос непростой, Михалков в то же время уверен, что, "если мы действительно хотим двигаться к справедливости во всех областях нашей жизни, первое, с чего нужно начать, - это вернуть Русской православной церкви все то, что у нее варварски было отнято".

Нежелание передавать имущество в собственность религиозным объединениям объясняется должностными лицами опасением его повреждения или утраты. Данный подход видится совершенно несостоятельным. Может ли государство, неправомерно присвоившее и владеющее имуществом, диктовать условия использования этого имущества религиозным объединениям, которые по праву должны быть его полноправными хозяевами? Изложенные выше факты позволяют дать на этот вопрос отрицательный ответ. Кроме того, согласно статье 1 действующей Конституции РФ Россия провозглашается правовым государством, далее, статья 2 гласит: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства". Наряду с этим необходимо вспомнить, что религиозные объединения - это форма реализации гражданами права на свободу совести. Таким образом, оставление открытым вопроса о статусе имущества религиозных объединений непосредственно ущемляет права и свободы граждан на совместное исповедание и распространение веры, а также нарушает конституционный принцип отделения религиозных объединений от государства. Вместе с тем, существует возможность решения этого вопроса с принципиально иных позиций, не способных привести к нарушению Конституции РФ и прав религиозных объединений. Так, признавая за ними право собственности на имущество, отнесенное к памятникам истории и культуры и учитывая его особую ценность, государство может ограничить это право Федеральным законом. Такая юридическая конструкция гармонично впишется в российское законодательство. Согласно пункту 3 статьи 44 Конституции РФ каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры. Причём это положение действует независимо от того, кому и на каких правах принадлежат эти памятники. Пункт 2 статьи 209 Гражданского кодекса РФ в этом отношении позволяет государству устанавливать ограничения в пользовании и распоряжении ими: "Собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц". Целесообразно Федеральным законом установить положение, в соответствии с которым право собственности на имущество, отнесённое к памятникам истории и культуры, будет признано за религиозными объединениями. В то же время, оно должно быть ограничено обязанностью использовать его только по назначению, поддерживать в надлежащем состоянии и обеспечивать доступ к нему иных лиц, если это не противоречит интересам религиозного объединения. Таким образом, с одной стороны, будет отдана дань исторической справедливости, с другой стороны, Россия не утратит исторические и культурные памятники, имеющие кроме всего объективную нравственно-воспитательную ценность для всего общества. Исходя из этого, должен быть использован механизм оказания финансовой помощи со стороны государства в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры, зафиксированный в пункте 3 статьи 4 действующего Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях". Как мы видим, существует объективная необходимость решения вопроса о статусе имущества, неправомерно изъятого Советским государством. Конечно, в условиях нынешнего кризиса, на первый взгляд, это может показаться несвоевременным, но принятие специального Федерального закона либо поправок к действующему Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях», регламентирующих отношения в этой сфере нужно не для "нового передела собственности", а, напротив, для цивилизованного выражения воли государства к достижению нравственного единства народа. Главное, принимая столь важное решения, не впадать в крайности. Требуется чётко определить принципы возврата имущества, категории имущества, подлежащего возврату, принципы разрешения конфликтов между бывшими и нынешними владельцами имущества, а также статус имущества после его возврата. В сущности, упомянутый закон призван завершить процесс правовой реабилитации религиозных объединений, начатой утратившим силу Законом РСФСР "О свободе вероисповедания".

2) «Против» принятия ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности»

Существует и иная точка зрения о передаче имущества в собственность РПЦ, естественно противоположная выше изложенной.

Работники музеев и видные деятели науки и искусства обратились с открытым письмом к Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу, призывая главу Церкви не поддаваться на искушение завладеть бесценными музейными фондами. Напомним, председатель правительства Владимир Путин 5 января на встрече с Патриархом обещал вернуть Церкви и другим религиозным общинам страны национализированное в годы советской власти имущество религиозного назначения. Авторы письма выражают надежду, что Патриарх понимает, насколько важную роль играют реставраторы в деле сохранения наследия древнерусского искусства, и просят доверить памятники профессионалам.

Ранее сотрудники ведущих российских музеев написали письмо президенту России Дмитрию Медведеву, в котором призывают не передавать произведения древнерусского искусства в собственность РПЦ. «Передача древних храмов с фресками и иконами, а также икон и драгоценной богослужебной утвари из фондов музеев в церковное пользование выведет их из контекста культурной жизни общества и может привести к их гибели», – говорится в послании президенту от 19 февраля.

Оба письма отличают тревожный тон. Этот эмоциональный стиль посланий, а также накал страстей при обсуждении темы церковной реституции в СМИ в последние два месяца во многом объясняются тем, что даже музейным работникам неизвестны детали подготовленного законопроекта «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности». Как отметила генеральный директор музеев Московского Кремля Елена Гагарина на пресс-конференции 25 февраля, пока данный законопроект «никто не видел, но, по слухам, ничего хорошего для музеев он не несет». «Мы и так потеряли достаточно большое количество памятников и во времена Гражданской войны, и в период революции, Великой Отечественной войны, потеряли целый ряд памятников в 90-е годы, когда они были переданы Церкви. По-видимому, эти потери будут неизбежны и в дальнейшем», – сказала Гагарина.

Опасения гендиректора кремлевских музеев не беспочвенны. Из источников в правительстве РФ стали известны некоторые подробности законопроекта за подписью президента России о возвращении имущества религиозным организациям.

Прежде всего, речь в документе идет именно о церковной реституции: «Настоящий федеральный закон определяет порядок безвозмездной передачи в собственность или в безвозмездное пользование религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной собственности, государственной собственности субъектов РФ и муниципальной собственности». Передача осуществляется по упрощенной схеме в течение трех месяцев со дня подачи заявления, а в случае необходимости высвобождения помещений от занимавших их ранее учреждений этот срок может быть продлен до полугода. Таким образом, беспрецедентная в новейшей истории России приватизация памятников архитектуры и искусства может – теоретически – произойти в течение нынешнего года.

Выселение государственных и муниципальных учреждений должно сопровождаться предоставлением им равноценных помещений, если у этих организаций нет дополнительных площадей для организации своей деятельности. Этот процесс может растянуться на срок не более шести лет, что также предусмотрено законопроектом.

В праве на собственность может быть отказано, только если это имущество неотчуждаемо из госсобственности в соответствии с законодательством или не может быть выделено без вреда из объекта недвижимости. Возможно, речь идет, например, о невозможности передачи памятников архитектуры, внесенных в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Тогда остается вариант безвозмездного пользования на определенный срок. Отказаться от права собственности и выбрать вариант безвозмездной передачи может и сама религиозная организация.

Некоторые религиозные организации, прежде всего РПЦ, могут оказаться крупнейшими собственниками в стране. Вместе с культовыми зданиями им также передаются бывшие помещения церковных школ, хозяйственные постройки и странноприимные дома. Кроме того, подразумевается и передача земельных участков, на которых расположены эти здания. Такие моменты могут вызвать массу судебных споров с частными собственниками. Например, территории многих православных монастырей застроены жилыми зданиями, где проживают тысячи граждан России.

Обращает на себя внимание, что в законопроекте в основном говорится о недвижимом имуществе, хотя упоминается, что передаче подлежат «предметы внутреннего убранства культовых зданий и сооружений или предметы, предназначенные для богослужебных и иных религиозных целей».

В этих скупых строках документа говорится о бесценных коллекциях икон, церковной утвари и уникальных изданий, которых могут лишиться российские музеи.

Причем если о компенсации учреждениям за утрату передаваемых зданий в тексте законопроекта говорится подробно, то о судьбе опустошенных музейных экспозиций и запасников упоминаний нет. Ведь кроме исторической и художественной ценности передаваемые произведения искусства имеют немалую материальную ценность. Многие из предметов, подлежащих реституции, украшены драгоценными металлами и камнями. Также не прописан механизм взаимодействия специалистов-реставраторов с религиозными организациями для поддержания надлежащей сохранности предметов истории и искусства. Не сказано ни слова и о праве граждан России на ознакомление с наследием предков, изъятым из музеев и библиотек. От религиозных организаций требуется только, чтобы переданное имущество использовалось в соответствии с его культовым предназначением и уставом организации.

Не лишен текст законопроекта и противоречий, особенно в той части, где речь идет о претензиях разных религиозных организаций на одно и то же имущество. В статье 3 говорится, что «имущество, ранее переданное в безвозмездное пользование одной религиозной организации, может быть... передано другой религиозной организации, конфессиональной принадлежности которой данное имущество соответствует, только в случае прекращения в установленном порядке прав на это имущество первой религиозной организации». В то же время в статье 7 к основаниям отказа в передаче отнесены случаи, когда «имущество находится в безвозмездном пользовании другой религиозной организации».

Этот момент также может вызвать многочисленные споры между различными претендентами на собственность. Например, спор за церковное имущество, принадлежавшее ранее русским старообрядцам. Нет сомнений, что Московский Патриархат сумеет отстоять свое право перед различными православными направлениями. Масштабы несопоставимы. Но в мусульманской и иудейской общинах нет какой-либо организации или объединения, доминирование которой над параллельными структурами было бы столь бесспорным. Так что впереди, возможно, духовные управления и раввинаты ждут многолетние тяжбы за тот или иной лакомый объект собственности.

Обобщая, можно предположить, что религиозная реституция способна вызвать не меньше споров и конфликтов, чем приватизация начала 90-х годов, и с не меньшими тяжкими социальными осложнениями и потерями.

Правительство Российской Федерации сделало, по сообщению информационных агентств, еще один шаг к принятию закона, который уже вызвал жесткую конфронтацию между представителями музейного сообщества и представителями РПЦ МП. На Общественных слушаниях, прошедших 17 мая в Общественной палате РФ, обозначились контуры противостояния между двумя сторонами. С одной стороны выступали растерянные музейщики, с другой - представители РПЦ МП, тон выступлений которых не предусматривал никакого компромисса, но, помимо бескомпромиссности, была еще одна интересная деталь: убежденность в том, что задача правовых механизмов – обслуживать новый идейный курс, в рамках которого РПЦ МП получает все возможные преференции.

«Особенно замечательным показалось наблюдателям выступление инокини Ксении (Чернеги), которая мало того, что заявила о неравноправии конфессий, но и прямо пригрозила тем, что объекты, находящиеся в собственности музеев, будут отобраны в собственность РПЦ МП без учета мнения музейщиков. Столь вопиющее искажение реальной картины было дополнено хорошо просчитанной истерикой со стороны протоиерея Всеволода Чаплина.

В чем же причина такого странного поведения двух вполне полномочных представителей официальной Церкви? По всей очевидности, руководство конфессии получило заверения высокопоставленных чиновников в том, что общественное обсуждение и общественный резонанс при обсуждении и принятии закона в Думе не будут играть никакой роли. Да и сам закон, вероятно, имеет лишь инструментальное значение при оформлении в собственность РПЦ МП все новых и новых объектов национального достояния России.

Хотя профильными комиссиями Правительства при рассмотрении проекта закона были комиссии экономического направления, однако последнее обсуждение проходило в комиссии по вопросам религиозных объединений, которая, как известно, носит открыто пропатриархийный характер. Насколько можно судить, в РПЦ МП считают, что все принципиальные решения уже приняты в их пользу и поэтому для сохранения имиджа вполне можно выказать декоративное уважение к прочим конфессиям. Понятно, что всем прочим (на языке оперативников – "сектам", они называют так всех, кто не принадлежит к РПЦ МП) ничего не достанется. На слушаниях говорилось о том, что, например, старообрядцы могли бы претендовать на многое, однако в действительности никто не будет отнимать у РПЦ МП ни экспроприированных у староверов храмов в Иванове и Балакове, ни иной собственности, не говоря уже о том, чтобы рассмотреть права староверов на дораскольные храмы и имущество.

Возвращаясь к скандальной концепции монашки-юриста, можно отметить, что ее отличает представление об абсолютной исключительности РПЦ МП и в юридическом смысле. Сославшись на фиктивно истолкованное решение Конституционного суда, матушка Ксения объявила, что равноправие разделяется пропорционально и "объем равноправия" у РПЦ МП несравнимо выше, чем у всех остальных конфессий, которые она в согласии с практикой оперативных работников назвала "сектами". Нынешнее решение правительственной комиссии работает в рамках этой же беззаконной и бесправной логики. Единственным выгодоприобретателем от этого закона является лишь одна конфессия – РПЦ МП.

Сам текст законопроекта общественности по-прежнему не известен, однако, как говорили в кулуарах "продвинутые" музейщики, компромисс достигнут путем полной передачи недвижимости ведомству "православного исповедания" под руководством "Святейшего". Если раньше планировалось ограничение или разделение права пользования объектом - между госструктурами (как правило, Министерством культуры) или учреждением-арендатором, с одной стороны, и религиозной общиной - с другой стороны, то сейчас община, которая получит объект в пользование, просто будет свободна от расходов по его содержанию. Такой вариант был продавлен благодаря усилиям "святейшенских юристов". Как замечают блоггеры, "сытая тишина", наступившая в "православной блогосфере", свидетельствует о том, что решение, удовлетворяющее их хозяев, практически принято. Разумеется, штатные пропагандисты потявкали для приличия про "новых богоборцев" и "заговор против Церкви", но это были, скорее, ритуальные жесты.

Новый закон, скорее всего, примут, так как он нужен для "антуражу". И пусть при этом гибнет национальное достояние, церкви 16 в. перестраиваются и изменяются в соответствии с современными вкусами, а старинные иконы замазываются и переписываются – разве это важно? Зато фасад будет сверкать позолотой, а чиновники смогут спать спокойно – народный русский обычай создания симулякров за отсутствием настоящего будет исполнен» .

Вопросы применения Закона о передаче имущества религиозным организациям (на примере Исаакиевского собора)

В своем докладе я бы хотел по возможности кратко и доступно проанализировать базовые понятия и принципы Федерального закона от 30 ноября 2010 года №327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной и муниципальной собственности» (далее - Закон № 327). Я постараюсь, чтобы анализ этот был не доктринальным и не отвлеченным от действительности, а связанным с вопросами, которые в настоящее время активно обсуждаются в обществе в связи с возможной передачей Исаакиевского собора Русской православной церкви. При этом я сразу хочу обратить внимание уважаемой аудитории, что мое выступление посвящено исключительно юридической проблематике и не затрагивает исторические, культурные, социальные и иные аспекты передачи.

Начнем с анализа понятий «реституция» и «передача». В средствах массовой информации часто встречается точка зрения, что передача религиозных объектов церкви является возвращением имущества, принадлежащего церкви до революции. Отсюда следует, что если храм был собственностью церкви, он должен быть передан, если нет - он должен остаться у государства. При этом нередко, ссылаясь на тот факт, что православие было в Российской Империи государственной религией (так, согласно ст.62 Свода Основных Государственных Законов «Первенствующая и господствующая в Российской Империи вера есть Христианская Православная Кафолическая Восточного Исповедания») делается вывод, что собственность Православной Русской Церкви была государственной и что самой церкви на праве собственности ничего не принадлежало. Это неверно. Если мы обратимся к дореволюционному законодательству и к трудам виднейших русских юристов - специалистов по церковному праву Н.С. Суворова, М.И. Горчакову, А.С. Павлова, то увидим следующее. Имущество религиозного назначения подразделялось на имущество священное (в частности, здания, предназначенные для богослужений), освященное (в частности, молитвенные дома, часовни) и церковное (в частности, церковные земли). Субъектами права собственности были различные религиозные организации, относимые дореволюционным законодательством к публичным юридическим лицам: приходские церкви, архиерейские дома, монастыри и проч. Субъектом права собственности признавалась также центральная организация православной церкви (Священный Синод). При этом имущество религиозного назначения могло находиться не только в собственности упомянутых организаций, но и в государственной собственности (военные и тюремные церкви), собственности общественных организаций, физических лиц (домовые церкви). Право собственности религиозных организаций православной церкви обладало существенной спецификой; так, например, приобретать в церковную собственность недвижимые имения можно было только с согласия императора; отчуждение церковного недвижимого имущества требовало согласия епархиальных властей, Синода или императора; на церковные земли не распространялась земская давность, то есть они могли быть истребованы у незаконных владельцев в любое время.

Итак, Православная Русская Церковь была субъектом права собственности, и ей принадлежало большинство зданий религиозного назначения в империи. При этом Исаакиевский собор имел особый правовой статус. С 1858 по 1864 год здание находилось в ведении Комиссии по его построению, с 1864 по 1878 годы - в ведении Главного управления путей сообщения и публичных зданий, а с января 1878 года по 1917 год - в ведении Министерства внутренних дел. Содержание собора осуществлялось за счет смет этих государственных учреждений, а не за счет сметы Священного Синода (к расходам последнего относилась лишь выплата жалования священникам младшего персонала).

Таким образом, Исаакиевский собор до революции не являлся собственностью церкви. А раз так - реституция к нему не применима.

Но не все так просто. Реституция в праве - это возврат в первоначальное положение, возвращение собственнику утраченного им имущества. Действующее российское законодательство запрещает реституцию ранее национализированного имущества. Приведу несколько примеров. Ст.16.1 Закона РФ от 18.10.1991 г. № 1761-1 "О реабилитации жертв политических репрессий": «имущество (в том числе жилые дома), национализированное (муниципализированное) либо подлежавшее национализации (муниципализации) в соответствии с законодательством, действовавшим на момент конфискации, изъятия, выхода имущества из владения иным путем» возврату реабилитированным лицам не подлежит (норма введена в 1993 году). П.3 ст.25 Земельного кодекса РФ: «Не подлежат возврату земельные участки, не подлежит возмещению или компенсации стоимость земельных участков, которые были национализированы до 1 января 1991 года в соответствии с законодательством, действовавшим на момент национализации земельных участков» (норма введена в 2001 году). В определении от 15.07.2004 г. №282-О Конституционный Суд РФ недвусмысленно выразился: «решение вопроса о возврате бывшим собственникам и их потомкам имущества, национализированного в условиях революционного изменения государственного строя,… является выражением политической воли государства и Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно…».

Закон №327 подчиняется тому же принципу недопущения реституции. В противном случае реституция имущества религиозного назначения поставило бы религиозные организации (как минимум с формальной точки зрения) в привилегированное положение по сравнению с иными лицами, у которых собственность была национализирована после 1917 года.

Получается, что реституции нет, а есть передача. Отличие принципиальное. Закон не связывает решение вопроса о том, передавать имущество церкви или нет, с тем, принадлежало ли это имущество церкви ранее или нет. Критерий, позволяющий осуществить передачу, иной.

Во-первых, имущество должно находиться в государственной или муниципальной собственности. Имущество, находящееся в частной собственности, под действие Закона №327 не подпадает. Напомню, что с 2012 года здание Исаакиевского собора является собственностью города Санкт-Петербург (распоряжение Правительства РФ от 10.09.2012 г. № 1646-р ; до этого собор относился к федеральной собственности).

Первая группа - это собственно имущество религиозного назначения. Под ним, согласно п.1 ст.2 Закона №327, понимается недвижимое имущество, к которому отнесены помещения, здания, строения, сооружения, включая объекты культурного наследия (памятники истории и культуры) народов РФ, монастырские, храмовые и (или) иные культовые комплексы, которое построено для осуществления и (или) обеспечения таких видов деятельности религиозных организаций, как: а) совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний, б) проведение молитвенных и религиозных собраний, в) обучение религии, г) профессиональное религиозное образование, д) монашеская жизнедеятельность, е) религиозное почитание (паломничество), в том числе здания для временного проживания паломников. Текст длинный и скучный, но обратите внимание на одно ключевое слово: «построено ». Важно именно это: для каких целей объект построен. Если имущество построено для религиозных целей, оно подпадает под действие Закона №327. При этом оно могло быть построено государством, могло - церковью, а могло - физическим лицом за собственные деньги - это неважно. А вот если бы действовал принцип реституции, тогда ситуация была обратной: не важна была бы цель постройки объекта, во внимание принималось бы лишь то, кому объект принадлежал. Например, частная часовенка на территории бывшей усадьбы по Закону №327 должна передаваться церкви, а по принципу реституции - нет. Монастырские земли за границами монастырского комплекса по принципу реституции передаются, а по Закону №327 - нет.

Вторая группа - это имущество, которое не имеет религиозного назначения, но при этом предназначено для обслуживания имущества религиозного назначения и (или) образует с ним монастырский, храмовый или иной культовый комплекс (ч.3 ст.5 Закона №327). Здесь снова критерий - не принадлежность имущества, а его цель: обслуживание иного имущества или вхождение в состав культового комплекса.

И, наконец, третья группа - имущество, которое в момент своего создания не было предназначено для осуществления религиозной деятельности, но до 14 декабря 2010 года (день вступления в силу Закона №327) было перепрофилировано или реконструировано для осуществления религиозной деятельности и передано религиозным организациям в безвозмездное пользование (ч.1 ст.12 Закона №327). В связи с тем, что ранее действовавшее законодательство в качестве общего правила предусматривало передачу имущества РО в безвозмездное пользование, а не в собственность, выделение данной группы позволяет РО приобрести в собственность ранее полученное ими в пользование имущество без доказывания того факта, что оно изначально было создано для осуществления религиозной деятельности.

Тот факт, что передача имущества по Закону N 327 не является реституцией, важен еще в связи со следующим. С юридической точки зрения право религиозных организаций на передачу им объектов не висит в воздухе, оно определенным образом встроено в правовую систему нашего государства. Оно производно от прав более высокого уровня, которые закреплены нашей Конституцией. И если бы закон предусматривал реституцию, то это было развитием защиты права собственности (ст.35 Конституции РФ), то есть закон защищал бы имущественные права церкви, акцент был бы на имущественных правах. Но реституции нет, здания передаются потому, что они изначально были созданы для религиозных нужд. Отсюда следует, что не имущественные права церкви имеют значение, а защита иных конституционных прав - прав на свободу совести и свободу вероисповедания, установленных ст.28 Конституции РФ. Я вернусь к этой проблеме в дальнейшем, когда буду говорить о конкуренции права на свободу совести и права на доступ к культурным ценностям.

Есть одно свежее судебное решение по спору о передаче имущества церкви (дело А53-34447/2015), посвящено оно притязаниям Ростовской Епархии РПЦ и Свято-Донского Старочеркасского мужского монастыря на имущество усадьбы атаманов Ефремовых, которая (усадьба) в настоящее время является музеем. На мой субъективный взгляд, это лучшее на настоящий момент судебное решение по закону №327 - не потому, что суд встал на сторону музея, а потому, что суд при исследовании материалов дела добросовестно разобрался в проблеме и, сделав множество ценных юридических выводов, принял аргументированное, правосудное и справедливое решение. Так вот, в нем суд пришел к таким же выводам, которые пытаюсь обосновать и я: «…установленное законом № 327-ФЗ правовое регулирование безвозмездной передачи государством религиозным организациям имущества не основано на принципах реституции.Закон № 327-ФЗ не связывает передачу религиозной организации имущества с фактом принадлежности ей (или иной религиозной организации) до национализации. В силу ст.ст. 2, 3, 5 закона № 327-ФЗ, критерием относимости имущества к предмету регулирования данным законом является лишь относимость его к отправлению религиозного культа - прямое (собственно религиозное назначение имущества) либо косвенное (нахождение в культовом комплексе, обслуживающее назначение)… Принадлежность монастырю до национализации того или иного имущества сама по себе не отнесена законом к основаниям передачи имущества религиозной организации, закон реституции не предусматривает».

Я, с Вашего позволения, буду периодически обращаться к этому судебному акту (хотя, оговорюсь, далеко не все обстоятельства данного дела могут быть по аналогии распространены на ситуацию с Исаакиевским собором).

Итак, мы определили имущество, которое может быть передано религиозным организациям по Закону №327. На каком праве религиозные организации его приобретают?

Ст.4 Закона №327 предусматривает два вида права, на которых имущество подлежит передаче религиозным организациям - право собственности и право безвозмездного срочного пользования.

Право собственности является наиболее полным и может быть ограничено только законом. Например, согласно п.4 ст.213 ГК РФ и ч.1 ст.10 Закона №327 религиозные организации могут использовать принадлежащее им на праве собственности имущество, в том числе переданное им в соответствии с Законом №327, лишь для достижения целей, предусмотренных их учредительными документами (уставом). Право безвозмездного срочного пользования есть право из договора, и его содержание (то есть правомочия пользователя) определяются не только законодательством (в частности, Гражданским кодексом РФ), но и условиями соответствующего договора.

Закон №327 устанавливает виды имущества, которые не могут быть переданы религиозной организации в собственность. В частности, это объекты, которые в принципе не могут быть отчуждены из государственной собственности. Согласно ст.50 Федерального закона от 25 июня 2002 года №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) Российской Федерации» не подлежат отчуждению из государственной собственности памятники и ансамбли, включенные в Список всемирного наследия. Исаакиевский собор, как составная часть исторического центра Санкт-Петербурга (№540 в Списке всемирного наследия), относится к таким объектам.

Таким образом, речь о передачи Исаакивеского собора в собственность РПЦ не идет. Обсуждается вопрос о передаче памятника в безвозмездное срочное пользование сроком на 49 лет.

Основания для отказа в передаче объектов религиозной организации в безвозмездное срочное пользование поименованы в ст.8 Закона №327. Их всего пять:

1) имущество не является имуществом религиозного назначения или иным имуществом, которое подлежит передаче в соответствии с законом;

2) заявленная религиозной организацией цель использования данного имущества не соответствует целям деятельности, предусмотренным уставом религиозной организации или федеральным законом;

3) заявление о передаче данного имущества подано иностранной религиозной организацией или ее представительством;

4) решение суда, вступившее в законную силу, предусматривает иной порядок распоряжения данным имуществом;

5) данное имущество находится в безвозмездном пользовании другой религиозной организации.

Также возможен отказ в рассмотрении заявления религиозной организации о передаче имущества (ч.2 ст.7 Закона №327). Это происходит в ситуации, когда был предоставлен недостаточный комплект документов. Такой отказ не является решением по существу вопроса. Религиозная организация вправе обратиться с заявлением повторно, устранив выявленные в комплекте документов недостатки.

Теперь я хотел бы подробно остановиться на вопросе о том, что такое это право безвозмездного срочного пользования и чем оно отличается от того права, которое церковь в настоящее время имеет на собор.Дело в том, что предусмотренные Законом №327 два вида права были не всегда. Точнее, не всегда были только два вида права. Ведь объекты стали передаваться церкви не в конце 2010 года, когда вступил в силу обсуждаемый нами закон. Впервые возможность такой передачи был установлена Законом РСФСР от 25 октября 1990 года «О свободе вероисповеданий». Порядок передачи появился в 1994 году (постановление Правительства РФ от 06 мая 1994 года № 466), и он предусматривал два вида передачи имущества в пользование - религиозным объединением единолично и религиозным объединением совместно с учреждениями и организациями культуры РФ. Новые порядки, утвержденные в 1995 году (постановление Правительства РФ от 14 марта 1995 г. №248) и в 2001 году (постановление Правительства РФ от 30 июня 2001 г. № 490) также предусматривали эти два вида (дополнительно к передаче в собственность). При этом в 2001 году было установлено следующее правило: «недвижимое и относящееся к нему движимое имущество религиозного назначения, закрепленное в установленном порядке за организациями культуры, может использоваться ими совместно с религиозными организациями на условиях, определяемых по согласованию с централизованными религиозными организациями и утверждаемых Министерством культуры РФ» (абз.3 п.2 Положения о передаче религиозным организациям находящегося в федеральной собственности имущества религиозного назначения).

Различия между передачей в безвозмездное срочное пользование и в совместное пользование состоят в следующем. В первом случае владельцем имущества и лицом, ответственным за его содержание и сохранность, является религиозная организация как пользователь (ссудополучатель). Если имущество является объектом культурного наследия, то с нею, помимо договора о безвозмездном срочном пользовании, должно быть заключено соответствующее охранное обязательство. При совместном использовании имущества его владельцем, как правило, остается учреждение культуры (имеющее на него право оперативного управления), а религиозная организация, на условиях, предусмотренных договором, приобретает право пользования объектом (например, право проведения богослужений, право реализации предметов религиозного назначения и т.д.). Если имущество является объектом культурного наследия, то охранное обязательство заключается с учреждением культуры и религиозная организация ответственность за сохранность памятника не несет.

Форма совместного использования государством и религиозной организацией памятников истории и культуры широко распространена в мире. Например, она используется во взаимоотношениях между Италией и Святым Престолом. Эта форма положительно оценивалась видными деятелями российской культуры (например, М.Б. Пиотровским), представителями юридического сообщества. Напомню, что в России она была введена в 1994 году. Применительно к Исаакиевскому собору соглашения о социальном партнерстве между музеем и Санкт-Петербургской Епархией РПЦ заключались дважды, в 2005 и в 2010 году. В 2013 году, то есть уже в период действия Закона №327, в соглашение вносились изменения и дополнения, и, насколько мне известно, оно является действующим в настоящее время. Подписывая его, стороны исходили «из общих интересов использования памятников истории и культуры в деле духовно-нравственного возрождения России».

Так вот, никаких упоминаний о совместном использовании религиозных объектов в Законе №327 нет. Законодатель как бы забыл о такой форме, забыл о том, что она широко используются в стране и о том, что заключено множество соглашений между музеями и церковью о совместном использовании объектов культурного наследия. Но возникает масса вопросов. Какова судьба этих соглашений? Продолжают ли они связывать стороны, или любая из сторон вправе, ссылаясь на изменение законодательства, в одностороннем порядке отказаться от него? Закон не содержит прямых ответов, необходимо толкование, и вряд ли результаты такого толкования будут однозначными. Ведь если соглашение уже было заключено до 2010 года, то объект, по смыслу ранее действовавшего законодательства, уже предоставлен религиозной организации на праве пользования. Иными словами, применительно к Исаакию - строго говоря, речь не идет о передаче собора церкви, речь идет об изменении содержания права, на основании которого церковь пользуется собором. Если объект не может быть передан религиозной организации на праве собственности (а в случае Исаакиевского собора это именно так), то какой политико-правовой смысл в изменении существующего порядка пользования? Сейчас он видится только в одном - в лишении объема прав музея на собор или в значительном сокращении этого объема.

Снова обратимся к Закону №327. В ч.1 ст.3 сказано о том, что «государственное или муниципальное имущество религиозного назначения передается религиозной организации безвозмездно для использования в соответствии с целями деятельности религиозной организации, определенными ее уставом». Если заявленная религиозной организацией цель использования имущества не соответствует целям деятельности, предусмотренным уставом религиозной организации или федеральным законом, в передаче должно быть отказано (п.2 ч.1 ст.8). Каковы цели деятельности религиозной организации? Согласно п.1 ст.6 Федерального закона «О свободе совести и свободе вероисповедания» и ст. 123.26 ГК РФ это - «совместное исповедание и распространение веры»; признаки религиозной организации - «вероисповедание; совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание своих последователей» (там же). Что такое музей? Это - «некоммерческое учреждение культуры, созданное собственником для хранения, изучения и публичного представления музейных предметов и музейных коллекций, включенных в состав Музейного фонда Российской Федерации, а также для достижения иных целей, определенных Законом о Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» (абз.6 ст.3 Федерального закона от 26.05.1996 г. № 54-ФЗ). Является ли музейная деятельность целью деятельностью религиозной организации и есть ли противоречия в целях деятельности религиозной организации и музея? Судебная практика свидетельствует, что такие противоречия есть. Обратимся снова к решению суда по делу об усадьбе атаманов Ефремовых: «…монастырь в суде подтвердил свое намерение сохранить музейные экспозиции, заключив с музеем соглашение о совместном использовании спорных строений как религиозной и общекультурной ценности. Епархия в суде первой инстанции подтвердила, что использование спорных строений для музейных экспозиций не противоречит уставной деятельности Епархии, потому что уставная деятельность Епархии и монастыря не ограничивается богослужебной деятельностью, а включает, в частности организацию паломничества, реализацию культурно-просветительских программ, миссионерскую деятельность. Поэтому музейно-экспозиционная, научно-исследовательская, консультативно-методическая деятельность не противоречат уставной деятельности Епархии. Суд, оценив приведённые позиции Епархии относительно намерения по использовании спорных объектов после их изъятия у музея правомерно заключил, что указываемые Епархией цели использования спорных объектов - сохранение в зданиях музея, а не использование в собственно монастырской жизни - прямо подпадают под приведённые выше диспозиции ст.ст. 8, 10 закона № 327-ФЗ и также влекут вывод о необходимости отклонения заявления религиозной организации на основании ст. 8 закона № 327-ФЗ». Получается, что по действующему закону церковь - это церковь, а музей - это музей. Как музей не может совершать богослужения, так и церковь не может организовывать музейные выставки.

Но именно в силу существования такого противоречия и была избрана, и была широко распространена в правоприменительной практике форма совместного использования тех памятников, которые объективно представляют собой не только конфессиональную, но и универсальную, общекультурную ценность. Для них совместное использование является наилучшей формой. Как я говорил ранее, право на передачу имущества церкви производно от права на свободу совести и свободу вероисповедания. Но Конституция РФ закрепляет и иное право - право каждого на участие в культурной жизни и пользование учреждениями культуры, на доступ к культурным ценностям (ч.2 ст.44). Конституционные права и свободы человека и гражданина объективно могут вступать в противоречие друг с другом, и одной из задач государства является недопущение такого конфликта либо, если он возник, максимально эффективное его разрешение. Совместное использование учреждениями культуры и религиозными организациями некоторых, особенно значимых для страны, памятников, к которым, безусловно, относится и Исаакиевский собор, как раз и является таким эффективным механизмом разрешения конфликта. На протяжении более 10 лет совместное использование собора позволяло реализовывать как свои права на свободу вероисповедания (путем участия в проводимых в соборе богослужениях), так права на пользование учреждениями культуры и на доступ к культурным ценностям. Снова обращусь к решению по делу об усадьбе атаманов Ефремовых, «… каждая из этих сторон /т.е. и музей, и церковь/ обеспечивает реализацию фундаментальных прав граждан в сфере культуры (в общем ее понимании и духовной культуры - в том числе), опосредует причастность к духовному и культурному потенциалу и наследию народа». Возможно, внезапно случилось нечто, настолько затруднившее реализацию права на свободу вероисповедания, что потребовалось изменение существующей формы использования памятника. Но если ничего такого не случилось, если право на свободу совести не нарушено, то сохранение существующего порядка использования Исаакиевского собора наиболее эффективно послужит реализации различных прав граждан, будет содействовать укреплению взаимного уважения в обществе, диалогу между людьми различных убеждений, каждый из которых является гражданином нашей великой страны.

М.М.Монастырев

заместитель генерального директора по правовым вопросам ООО «РГС Недвижимость»

аспирант Института законодательного и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации